Пьеса «Кофейная», автор Карло Гольдони

проза, комедия в трех актах, перевод с итальянского.

ЛИЦА:

Ридольфо, содержатель кофейной.
Дон Марцио, неаполитанский дворянин.
Евгенио, купец.
Фламинио, под именем графа Леандро.
Плачида, жена Фламинио.
Виттория, жена Евгенио.
Лизаура, танцовщица.
Пандольфо, содержатель игорного дома.
Траппола, слуга Ридольфо.
Слуга парикмахера.
Другой слуга из кофейной.
Полицейский сыщик.

Слуги гостиницы и слуги кофейной — без речей.|

Сцена представляет широкую улицу в Венеции; на заднем плане три лавочки:
средняя — кофейная, направо — парикмахерская, налево — игорная; над лавками
комнаты, принадлежащие нижней лавке, с окнами на улицу; справа, ближе к
зрителям (через улицу), дом танцовщицы, слева гостиница.

АКТ ПЕРВЫЙ

СЦЕНА ПЕРВАЯ

Ридольфо, Траппола и другие слуги.

Ридольфо. Будьте бодрей, ребята, будьте проворнее, служите гостям
прилично и учтиво. Слава заведения много зависит от хорошей прислуги.
Траппола. Надо сказать правду, хозяин: вставать так рано мне не по
комплекции.
Ридольфо. А все-таки нужно. Кто ж служить будет? К нам рано народ
заходит: лодочники, моряки, ну и все, кто себе утром хлеб добывает.
Траппола. Посмотришь, как эти носильщики усядутся кофе кушать, так,
право, умрешь со смеху.
Ридольфо. На все мода: иной раз водка в моде, другой раз кофе.
Траппола. Та синьора, которой я ношу каждое утро кофе, всякий раз
просит меня купить ей на четыре сольда {Сольдо (су) — почти копейка
серебром. (А. Н. О.)} дров, а все-таки пьет кофе.
Ридольфо. Что делать-то! Роскошь такой порок, который никогда не
выведется.
Траппола. Покуда еще не видать никого, можно бы и соснуть часок-другой.
Ридольфо. А вот сейчас и народ будет, теперь уж не рано. Да разве вы не
видите? Парикмахер уж отпер, и в лавке работают уж парики. Смотри, и игорная
лавочка тоже открыта.
Траппола. Она уж давно открыта. Там торговля ночная.
Ридольфо. Да! Пандольфо наживается.
Траппола. Этой собаке от всего пожива: барыш от карт, барыш от
плутовства, барыш от того, что в доле с мошенниками. Кто к нему ни зайдет,
все деньги там и оставит.
Ридольфо. Не завидуй этим барышам! Чужое добро прахом пойдет.
Траппола. Бедный синьор Евгенио! Его там ловко обчистили.
Ридольфо. Ну, вот тоже, есть ли совесть у этого человека? У него жена —
молодая женщина, красивая, умная, он бегает за всякой юбкой, да, кроме того,
играет напропалую.
Тралпола. Что ж такое! Это называется: маленькие шалости.
Ридольфо. Играет с этим графом Леандро и проигрывает ему наверное.
Траппола. Да, про этого графа грех сказать что-нибудь хорошее.
Ридольфо. Ну, ступайте молоть кофе да сварите свежего.
Траппола. А вчерашний-то куда же?
Ридольфо. Нет, сварите получше.
Траппола. Хозяин, у меня что-то память плоха: вы давно ль кофейную-то
открыли?
Ридольфо. Сам знаешь. Месяцев восемь.
Траппола. Так уж пора и перемениться.
Ридольфо. Что ты! Как перемениться?
Траппола. Снова во всякой кофейной кофей отличный, а месяцев через
шесть и вода похолоднее, и кофей пожиже. (Уходит.)
Ридольфо. Он шутник. Ну что ж, это нехудо: где заведется веселый малый,
туда и народ идет.

СЦЕНА ВТОРАЯ

Ридольфо и Пандольфо (выходит из игорной лавки, протирая глаза, как
будто со сна).

Ридольфо. Синьор Пандольфо, хотите кофею?
Пандольфо. Да, с удовольствием.
Ридольфо. Мальчики, подайте кофею синьору Пандольфо! Прошу садиться.
Пандольфо. Нет, нет, мне поскорей выпить да и опять за работу. (Мальчик
подает кофе Пандольфо.)
Ридольфо. У вас играют?
Пандольфо. На два стола.
Ридольфо. Что так рано?
Пандольфо. Да еще со вчерашнего вечера.
Ридольфо. А в какую игру?
Пандольфо. В самую невинную, в фараон.
Ридольфо. Как идет игра?
Пандольфо. Для меня-то недурно.
Ридольфо. Разве вы тоже играете?
Пандольфо. Да, я тоже немножко схватил.
Ридольфо. Послушайте, мой друг: конечно, это не мое дело, но хозяину
играть не годится; проиграете выбудут смеяться; выиграете — будут
подозревать вас.
Пандольфо. Мне только б не смеялись; а подозревать, пусть подозревают
сколько угодно: мне это все равно.
Ридольфо. Любезнейший друг, жаль мне вас. С вашим ремеслом и до тюрьмы
недалеко.
Пандольфо. Я за большим не гонюсь. Выиграл два цехина, с меня и
довольно.
Ридольфо. Браво! Это значит: щипать перепелку понемножку, чтобы не
закричала. У кого вы выиграли?
Пандольфо. У приказчика от золотых дел мастера.
Ридольфо. Худо, очень худо! Вы выиграли краденые деньги, — приказчики
воруют у хозяев.
Пандольфо. Ах, не учите меня, пожалуйста! Кто глуп, сиди дома. У меня
игра для всех, играй, кто хочет. Плутовства у меня нет; я умею играть, я
счастлив, оттого я и выигрываю.
Ридольфо. Браво! И вперед так делайте! Синьор Евгенио играл?
Пандольфо. И теперь играет. Не ужинал, не спал и проиграл все деньги.
Ридольфо. Бедный молодой человек! Сколько он проиграл?
Пандольфо. Сто цехинов {Zecchino — цехин, золотая монета около 3 руб.
сер. (А. Н. О.)} наличными, а теперь проигрывает на слово.
Ридольфо. А с кем играет?
Пандольфо. С графом.
Ридольфо. С этим-то?
Пандольфо. Да, с этим.
Ридольфо. А еще с кем?
Пандольфо. Только вдвоем, с глазу на глаз.
Ридольфо. Бедненький! Он еще новичок.
Пандольфо. А мне-то что за дело! Переменят много карт, вот мне и барыш.
Ридольфо. Мне кажется, что честный человек не должен допускать, чтоб в
его глазах людей резали.
Пандольфо. Ну, друг, с такой деликатностью немного денег наживете.
Ридольфо. Да и не надо. Я до сих пор делал свое дело честно. Я поднялся
с четырех сольдов и, с помощью своего хозяина, покойного отца синьора
Евгенио, как вы знаете, открыл эту лавочку и хочу жить честно и не испортить
своей торговли.
Пандольфо. Ну, и в этой торговле тоже плутни бывают.
Ридольфо. Как не быть, везде есть. Но такие кофейные не посещают
порядочные люди, а мою постоянно.
Пандольфо. Однако и у вас есть секретные комнаты.
Ридольфо. Правда; только они не запираются.
Пандольфо. И кофей тоже подаете всякому.
Ридольфо. К чашкам не пристает.
Пандольфо. Ну да, вы новичок, невинность.
Ридольфо. Что вы хотите сказать?

Голос из игорной лавки: «Карт!»

Пандольфо. Сейчас!
Ридольфо. Сделайте милость, вытащите из-за стола бедного синьора
Евгенио.
Пандольфо. Да проиграй он хоть рубашку, мне-то что за дело? (Идет к
лавке.)
Ридольфо. Друг, а за кофей-то записать, что ли?
Пандольфо. Нет, сыграемся в карты.
Ридольфо. Что я за дурак!
Пандольфо. Ну, что вам стоит? Сами знаете, что от моих гостей вашей
лавке польза. Мне удивительно, что вы обращаете внимание на такие пустяки.
(Уходит.)

Входит дон Марцио.

СЦЕНА ТРЕТЬЯ

Дон Марцио и Ридольфо.

Ридольфо (про себя). Вот и разговорщик пришел.
Д. Марцио. Кофею!
Ридольфо. Сейчас подадут.
Д. Марцио. Что нового, Ридольфо?
Ридольфо. Не знаю, синьор.
Д. Марцио. Разве у вас еще никто не был?
Ридольфо. Да еще рано.
Д. Марцио. Рано? Шестнадцать часов пробило {Итальянцы считают до 24
часов, начиная с вечера, с «Ave Maria». (A. H. О.)}.
Ридольфо. Нет, синьор, еще четырнадцати не било.
Д. Марцио. Ну, полно ты, шут!
Ридольфо. Я вас уверяю, что еще четырнадцати не било.
Д. Марцио. Поди, осел.
Ридольфо. Вы бранитесь понапрасну.
Д. Марцио. Я сам считал и говорю тебе, что шестнадцать. Ну, вот гляди
часы, они никогда не врут. (Показывает свои часы.)
Ридольфо. Коли ваши часы не врут, так поглядите: и на них тринадцать и
три четверти.
Д. Марцио. Да не может быть. (Смотрит на часы.)
Ридольфо. Что скажете?
Д. Марцио. Они врут. Теперь шестнадцать часов, Я сам слышал.
Ридольфо. Где вы купили часы?
Д. Марцио. Я их выписал из Лондона.
Ридольфо. Как вас обманули!
Д. Марцио. Меня обманули? Чем?
Ридольфо. Прислали дурные часы.
Д. Марцио. Как дурные? Эти часы из лучших, какие только делает Кваре.
Ридольфо. Если б они были хороши, так не отставали бы на два часа.
Д. Марцио. Они идут хорошо и нисколько не отстают.
Ридольфо. Но ведь на них четырнадцать без четверти, а вы говорите, что
теперь шестнадцать.
Д. Марцио. Мои часы верны.
Ридольфо. Так, значит, теперь четырнадцать, как я говорю.
Д. Марцио. Ты дерзок. Мои часы идут хорошо, а ты врешь, и берегись,
чтоб я тебе не пустил чего-нибудь в голову.

Мальчик приносит кофе.

Ридольфо. Кофей готов. (Про себя.) О животное!
Д. Марцио. Что, синьор Евгенио не показывался?
Ридольфо. Нет еще, синьор.
Д. Марцио. Все бы ему сидеть дома да с женой нежничать. Какой
женолюбивый человек! Только ему жена да жена. Не увидишь его нигде, — людей
смешит. Скучный человек. Ничего знать не хочет. Все с женой, все с женой.
(Пьет кофе.)
Ридольфо. Совсем не с женой! Он всю ночь играл здесь, у Пандольфо.
Д. Марцио. И я то же говорю. Все игра! Все игра! (Отдает чашку и
встает.) Вчера заходил ко мне секретнейшим образом и просил дать ему десять
цехинов под залог жениных серег.
Ридольфо. Рассудите: у всякого может быть нужда; но кому же приятно,
чтобы об этом все узнали, потому и обращаются к таким людям, которые об этом
никому не рассказывают.
Д. Марцио. О! Я не рассказываю. Я готов служить всякому и не хвалюсь
этим. Вот они, серьги его жены. Я дал ему под залог десять цехинов: как ты
думаешь, стоят? (Показывает серьги в коробочке.)
Ридольфо. Я в этом деле не понимаю; но, мне кажется, стоят.
Д. Марцио. Твой мальчик дома?
Ридольфо. Да, дома.
Д. Марцио. Позови его! Эй, Траппола!

СЦЕНА ЧЕТВЕРТАЯ

Траппола (в лавке) и те же.

Траппола. Я здесь!
Д. Марцио. Поди сюда! Сходи к соседнему бриллиантщику, покажи ему эти
серьги, — это серьги жены синьора Евгенио, — и спроси его от меня, стоят ли
они десяти цехинов, которые я дал за них под залог.
Траппола. Я сейчас. Так это серьги жены синьора Евгенио?
Д. Марцио. Да, у него теперь ничего нет, с голоду умирает.
Траппола. И синьор Евгенио так уж всем и рассказывает про свои дела?
Д. Марцио. Я такой человек, что мне можно поверить всякую тайну,
Траппола. Ну, а я такой человек, что мне нельзя поверить ничего.
Д. Марцио. Отчего?
Траппола. Оттого, что у меня есть такой порок, что я все рассказываю
очень свободно.
Д. Марцио. Дурно, очень дурно. Будешь много болтать, так тебе доверять
ничего не станут.
Траппола. Вы же мне сказали, ну, и я могу сказать, кому-нибудь.
Д. Марцио. Поди посмотри, свободен ли цирюльник.
Траппола. Сейчас. (Про себя.) Выпьет на десять кватринов {Quattrinо —
мелкая монета, почти 1/4 копейки. (А. Н. О.)} кофею, да и чтоб лакей ему был
за те же деньги. (Уходит к цирюльнику.)
Д. Марцио. Скажи мне, Ридольфо, что делает эта танцовщица, ваша
соседка?
Ридольфо. Право, не знаю.
Д. Марцио. Мне говорили, что ее содержит граф Леандро.
Ридольфо. Синьор, у меня кофей закипает. (Уходит в лавку.)

Входит Траппола.

СЦЕНА ПЯТАЯ

Траппола и Д. Марцио.

Траппола. У цирюльника руки заняты; и сейчас, как только он этого
обделает, за вашу милость, синьор, примется.
Д. Марцио. Скажи мне, ты ничего не знаешь про соседку, танцовщицу?
Траппола. Про синьору Лизауру?
Д. Марцио. Да.
Траппола. И знаю и не знаю.
Д. Марцио. Расскажи мне что-нибудь.
Траппола. Буду много болтать про чужие дела, мне ничего доверять не
станут.
Д. Марцио. Мне сказать можно. Ты знаешь, что я не болтлив. Граф Леандро
у ней бывает?
Траппола. Бывает в известные часы.
Д. Марцио. Что значит «в известные часы»?
Траппола. Значит, выбирает такое время, чтоб не подать подозрения.
Д. Марцио. Да, да, понимаю. Он человек с добрым сердцем и не хочет
подвергать ее пересудам.
Траппола. Да чтоб и не мешать ей; потому что от ее дорогого промысла и
сам пользуется.
Д. Марцио. Еще лучше! Ох, какой ты злой! Ступай скорее, покажи серьги.
Траппола. Бриллиантщику можно сказать, что это серьги жены синьора
Евгенио?
Д. Марцио. Да, так и скажи.
Траппола (про себя). У нас с дон Марцио секреты отличные. (Уходит.)

СЦЕНА ШЕСТАЯ

Д. Марцио, потом Ридольфо.

Д. Марцио. Ридольфо!
Ридольфо. Синьор!
Д. Марцио. Если ты ничего не знаешь про танцовщицу, то я расскажу тебе.
Ридольфо. Я, сказать вам правду, о чужих делах не думаю.
Д. Марцио. Некоторые вещи не мешает знать для соображения. Она
находится под покровительством графа Леандро, а он из ее доходов получает от
нее плату за свое покровительство. Он не тратится на нее, а сам ее, бедную,
обирает; и, по милости его, она принуждена делать то, чего не следует. Вот
разбойник!
Ридольфо. Но я здесь целый день и могу вас уверить, что, кроме графа
Леандро, к ней никто не ходит.
Д. Марцио. Есть задняя дверь, глупый, глупый. Там всегда прилив и
отлив. Задняя дверь есть, глупый.
Ридольфо. У меня своя забота об лавке; есть у ней задняя дверь или нет
— какое мне дело! Что мне в чужие дела свой нос совать!
Д. Марцио. Животное! С кем ты разговариваешь? (Встает.)
Ридольфо. Извините, не лгать же мне для вас. Д. Марцио. Подай стакан
розолио! Ридольфо (про себя). Этот разговор обойдется мне в два сольда.
(Дает знак мальчикам, чтоб подали розолио.)
Д. Марцио (про себя). Я про танцовщицу всем расскажу, чтоб ее знали.
Ридольфо. Розолио подано!
Д. Марцио. Прилив и отлив чрез заднюю дверь. (Пьет розолио.)

Из игорной лавки входит Евгенио, небрежно одетый и расстроенный.

СЦЕНА СЕДЬМАЯ

Евгенио и те же.

Д. Марцио. Ваш слуга, синьор Евгенио.
Евгенио. Который час?
Д. Марцио. Шестнадцать пробило.
Евгенио. Кофею!
Ридольфо. Сейчас подадут. (Уходит в лавку.)
Д. Марцио. Как дела, друг?
Евгенио (не замечая его). Кофею!
Ридольфо (издали). Сейчас!
Д. Марцио. Проигрались?
Евгенио (громко). Кофею!
Д. Марцио (про себя). Понимаю, весь проигрался. (Садится.)

Пандольфо выходит из игорной лавки.

СЦЕНА ВОСЬМАЯ

Пандольфо и те же.

Пандольфо. Синьор Евгенио, одно слово. (Отходит к стороне.)
Евгенио. Я знаю, что вы хотите сказать. Я проиграл тридцать цехинов на
слово. Я честный человек, отдам.
Пандольфо. Но граф ждет. Он боится, что его деньги пропадут, и хочет,
чтобы вы их заплатили.
Д. Марцио (про себя). Дорого бы я дал, чтобы послушать, что они
говорят.
Ридольфо. Ваш кофей.
Евгенио. Подите! (Пандольфо.) Я проиграл ему сто цехинов чистыми
деньгами; недаром он ночь-то просидел;
Пандольфо. Разве игроки так говорят? Вы, синьор, сами лучше меня знаете
правила игры.
Рядольфо. Синьор, кофей простынет.
Евгенио. Оставьте меня в покое.
Ридольфо. Если вам неугодно…
Евгенио. Подите прочь!
Ридольфо. Я сам выпью. (Берет кофе.)
Д. Марцио (Ридольфо). Что говорят?

Ридольфо не отвечает.

Евгенио. Да, я знаю, что проигрыш платят; но коли нечем, так заплатить
нельзя.
Пандольфо. Послушайте, чтобы спасти вашу репутацию, я могу найти вам
тридцать цехинов.
Евгенио. Отлично! (Кричит.) Кофею!
Ридольфо. Нужно его приготовить.
Евгенио. Три часа я прошу кофею, а у вас еще не готов.
Ридольфо. Я уж подавал, да вы меня прогнали.
Евгенио. Скажите, пожалуйста, дадите вы мне кофею или нет? Да ну,
поскорее!
Ридольфо. Как будет готово, так и подам. (Уходит.)
Евгенио (Пандольфо). Душа моя, Пандольфо, найдите мне тридцать цехинов!
Пандольфо. У меня есть друг, который даст, пожалуй; но нужно залог и
проценты.
Евгенио. Залог само собою. У меня на Риальто есть товар, как вам
известно, он пойдет в обеспечение; когда продам, заплачу.
Д. Марцио (про себя). Заплачу. Сказал, заплачу. Проиграл на слово.
Пандольфо. Хорошо; а какие проценты?
Евгенио. Сделайтесь сами, только повыгоднее.
Пандольфо. Послушайте, меньше цехина в неделю нельзя.
Евгенио. Цехин в неделю!
Ридольфо (подает кофе). Вот вам кофей!
Евгенио. Подите вы!
Ридольфо. Опять то же.
Евгенио. Цехин в неделю.
Пандольфо. На тридцать цехинов это немного,
Ридольфо. Хотите или не хотите?
Евгенио. Отойдите, пока я вам в лицо не выплеснул.
Ридольфо (про себя). Он уж, бедный, запьянел от игры. (Уносит кофе в
лавку.)
Д. Марцио (встает и подходит к Евгенио). Синьор Евгенио, у вас какой-то
спор? Хотите, я разберу?
Евгенио. Нет, синьор дон Марцио; прошу вас, оставьте меня.
Д. Марцио. Если что нужно, приказывайте.
Евгенио. Мне ничего не нужно.
Д. Марцио. Господин Пандольфо, что у вас за дело с синьором Евгенио?
Пандольфо. Маленькое дельце, которое мы не желаем делать известным
всему свету.
Д. Марцио. Я друг синьора Евгенио, знаю все дела его, и он знает, что я
никому про них не рассказываю. Я дал ему десять цехинов под залог серег, не
правда ли? И никому про них не сказывал.
Евгенио. Вы могли бы и теперь никому не говорить.
Д. Марцио. О! С господином Пандольфо можно говорить свободно. Вы
проиграли на слово? Не имеете ли нужды в деньгах? Я здесь.
Евгенио. Да, я проиграл на слово тридцать цехинов.
Д. Марцио. Тридцать цехинов да десять, которые я вам дал, будет сорок;
серьги этого не стоят.
Пандольфо. Я достану тридцать цехинов.
Д. Марцио. Браво! Доставайте уж сорок; мне отдадите десять, а я вам
серьги.
Евгенио (про себя). Будь я проклят, что я с ним связался!
Д. Марцио. Отчего ж бы вам не взять тех денег, которые предлагает
Пандольфо?
Евгенио. Потому что он просит цехин в неделю.
Пандольфо. Мне ничего не нужно; приятель мой дает деньги на таких
условиях.
Евгенио. Слушайте, вот что: переговорите с графом, скажите ему, чтобы
он дал мне сроку на двадцать четыре часа: я честный человек, заплачу.
Пандольфо. Я боюсь, что ему скоро нужно ехать я что он потребует деньги
сейчас.
Евгенио. Если бы продать один или два куска парчи, я бы расквитался.
Пандольфо. Хотите, я пойду поищу покупателя?
Евгенио. Да, мой друг, сделайте милость, я вам закачу за вашу услугу.
Пандольфо. Я только скажу одно слово графу, и сейчас же пойду. (Уходит
в игорную лавку.)
Д. Марцио. Много вы проиграли?
Евгенио. Сто цехинов я ему заплатил да тридцать должен.
Д. Марцио. Отдайте-ка мне десять-то цехинов, которые взяли.
Евгенио. Да не добивайте же меня; я вам заплачу ваши десять цехинов.
Пандольфо (в шляпе и пальто, из лавки). Граф заснул, положа голову на
стол; я покуда пойду посмотрю, нельзя ли чего сделать для вас. Если
проснется, я велел мальчику объяснить ему все дело. Вы не уйдете отсюда?
Евгенио. Я буду ждать на этом самом месте.
Пандольфо (про себя). Плащ-то старенек; кажется, теперь можно будет
купить новенький. (Уходит.)

СЦЕНА ДЕВЯТАЯ

Д. Марцио, Евгенио, потом Ридольфо.

Д. Марцио. Подите сюда, садитесь, выпьем кофею.
Евгенио. Кофею!

Садятся.

Ридольфо. Что за шутки, синьор Евгенио! Вам угодно тешиться надо мной?
Евгенио. Друг мой, пожалейте меня, я так ветрен.
Ридольфо. Ах, мой дорогой синьор Евгенио! Если б вы меня слушали, не
были бы в таком положении.
Евгенио. Вы правы, что говорить.
Ридольфо. Пойду приготовлю вам кофею, потом потолкуем. (Уходит в
лавку.)
Д. Марцио. Знали вы эту скромную танцовщицу? Граф ее содержит.
Евгенио. Что ж ему не содержать, он выигрывает цехины сотнями.
Д. Марцио. Я узнал все.
Евгенио. Как же это вы узнали?
Д. Марцио. О, я все знаю! Мне все известно. Знаю, когда приходит, когда
уходит, сколько денег тратит; все знаю.
Евгенио. Граф у нее один?
Д. Марцио. Ой, ой! Там есть другая, задняя, дверь.
Ридольфо (с кофе). Вот вам в третий раз кофей.
Д. Марцио. Ну, Ридольфо, что скажешь? Знаю я эту танцовщицу или нет?
Ридольфо, Я вам опять скажу, что мне до этого дела нет.
Д. Марцио. Все на свете знать, на это я великий человек. Кто хочет
знать, что делается у всех певиц и танцовщиц, иди ко мне.
Евгенио. Значит, эта танцовщица штука ловкая.
Д. Марцио. Я все разузнал. Она товар на всякий вкус. Ну, Ридольфо, знаю
я ее?
Ридольфо. Если вы берете меня в свидетели, так ж должен говорить
правду. Все наши соседи считают ее хорошей женщиной.
Д. Марцио. Хорошей женщиной! Хорошей женщиной!
Ридольфо. И я говорю вам, что у нее никто не бывает.
Д. Марцио. В ту дверь ходят.
Евгенио. Да, она скорей похожа на девушку порядочную.
Д. Марцио. Порядочная! Граф Бонатеста содержит, да и посещают все, кому
угодно.
Евгенио. Я пробовал несколько раз разговаривать с ней, ничего не вышло.
Я каждый день здесь пью кофей, а еще не видывал, чтобы кто-нибудь приходил к
ней.
Д. Марцио. Да разве вы не знаете, что у нее есть потаенная дверь с
соседней улицы.
Евгенио. Ну, будь по-вашему.
Д. Марцио. Конечно.

Выходит мальчик из цирюльни.

СЦЕНА ДЕСЯТАЯ

Мальчик цирюльника и те же.

Мальчик. Сударь, если угодно бриться, пожалуйте: хозяин дожидается.
Д. Марцио. Иду. Все так, как я вам говорю. Я пойду обреюсь и потом
расскажу вам остальное. (Идет к цирюльнику.)
Евгенио. Что скажете; Ридольфо? О танцовщице говорят дурно.
Ридольфо. Вы верите синьору дон Марцио? Разве не знаете, каков у него
язык?
Евгенио. Я знаю, что у него язык, как бритва; но он говорит так
свободно, что поневоле подумаешь, что он говорит правду.
Ридольфо. Посмотрите, вот дверь из переулка, отсюда ее видно, и я
клянусь вам, как честный человек, что в эту дверь никто не ходит.
Евгенио. Но граф ее содержит?
Ридольфо. Граф бывает у нее; но говорят, что он хочет на ней жениться.
Евгенио. Да если так, дурного ничего нет; но дон Марцио говорил, что к
ней все ходят.
Ридольфо. А я говорю, что никто не ходит.
Д. Марцио (из лавки, намыленный и с салфеткой на шее). Я говорю вам —
через заднюю дверь.
Мальчик. Сударь, вода простынет.
Д. Марцио. В ту дверь. (Уходит.)

СЦЕНА ОДИННАДЦАТАЯ

Евгенио и Ридольфо.

Ридольфо. Вот он! Помешанный вышел,
Евгенио. Не знаю, как это он все только о чужих делах разговаривает.
Ридольфо. Я вам скажу: ума у него нет, своего дела тоже мало; вот о
других и думает.
Евгенио. Да, не знать бы его совсем — большое счастие.
Ридольфо. Зачем же вы с ним связываетесь, синьор Евгенио? Разве не у
кого было вам взять десяти цехинов?
Евгенио. И вы уж знаете?
Ридольфо. Он здесь публично рассказывает.
Евгенио. Любезный друг, вы знаете, как это бывает: в нужде ко всякому
кинешься.
Ридольфо. Вот и нынешним утром, судя по тому, что слышал, вы тоже
кинулись неудачно.
Евгенио. Вы думаете, что Пандольфо хочет меня обмануть?
Ридольфо. Занятие-то у него такое, что от него всего ожидать можно.
Евгенио. Но что же мне делать? Надо заплатить тридцать цехинов, которые
я проиграл на слово. Мне хочется освободиться от дон Марцио. Есть и другие
нужды; если удастся продать два куска парчи, я устрою все дела.
Ридольфо. Какого качества парча, которую вы хотите продать?
Евгенио. Парча падуанская, стоит четырнадцать лир за фут.
Ридольфо. Хотите, я продам ее без огласки?
Евгенио. Буду очень обязан.
Ридольфо. Дайте мне время и предоставьте действовать.
Евгенио. Время? Охотно. Но граф ждет тридцати цехинов.
Ридольфо. Подите сюда; дайте приказ, чтоб мне отпустили две штуки
парчи, я вам выдам тридцать цехинов.
Евгенио. Как я вам обязан, любезнейший друг! Я постараюсь вас
отблагодарить.
Ридольфо. Мне не нужно ничего. Я делаю это в память вашего отца, от
которого я жить пошел. Видеть тяжело, как губят вас эти собаки.
Евгенио. Вы очень хороший человек.
Ридольфо. Пишите приказ.
Евгенио. Говорите, что писать.
Ридольфо. Как зовут вашего главного приказчика?
Евгенио. Пасквино де Каволи.
Ридольфо (диктует Евгенио письмо). «Пасквино де Каволи… вручите
господину Ридольфо Гамбони… два куска падуанской парчи… по его выбору, с
тем чтобы он их продал за мой счет… так как он ссудил мне тридцать
цехинов». Поставьте число и подпишите.
Евгенио. Готово.
Ридольфо. Вы мне доверяете?
Евгенио. Ну вас! Вам неугодно, значит?
Ридольфо. Ну, и я вам верю. Берите, вот тридцать цехинов! (Отсчитывает
ему тридцать цехинов.)
Евгенио. Как я вам благодарен!
Ридольфо. Синьор Евгенио, я вам даю деньги, чтоб вы могли сдержать
слово; но позвольте мне сказать вам несколько слов по душе. Эта дорожка
ведет к верному разорению. За потерей кредита всегда следует банкротство.
Бросьте игру, бросьте дурное общество, займитесь торговлей, семейством и
возьмитесь за ум. Я человек простой, сказал вам немного, но от доброго
сердца. Если послушаетесь, вам же лучше будет. (Уходит.)

СЦЕНА ДВЕНАДЦАТАЯ

Евгенио, потом Лизаура (у окна).

Евгенио. Говорит-то он правду, надо признаться. Что-то скажет бедная
жена моя? Дома я не ночевал; сколько-то раз она гадать принималась? Когда
мужа долго нет дома, чего-то жены не придумают, и одно хуже другого. Она,
вероятно, думала, что я проводил время с другими женщинами, что упал в воду,
что не иду домой потому, что скрываюсь от кредиторов. Я знаю, что она
страдает от любви ко мне; я и сам ее люблю, но свобода мне дорога. Однако я
вижу теперь, что от этой свободы мне больше худа, чем добра, и что если бы я
жил так, как жене моей хочется, мои дела пошли бы гораздо лучше. Надо,
наконец, опомниться и взяться за разум. В который раз я так говорю! (Видит
Лизауру у окна. Про себя. Фу ты! Какой важный вид! Даже страх берет.) Мое
почтение, сударыня!
Лизаура. К вашим услугам.
Евгенио. Давно встали, синьора?
Лизаура. Сейчас только.
Евгенио. Кушали кофей?
Лизаура. Еще рано, не пила.
Евгенио. Угодно, я прикажу подать?
Лизаура. Благодарю. Не беспокойтесь.
Евгенио. Что за беспокойство! Мальчики, подайте синьоре кофею,
шоколаду, всего, что ей угодно; я заплачу.
Лизаура. Благодарю, благодарю! И кофе, и шоколад я делаю дома.
Евгенио. Хорош у вас шоколад?
Лизаура. Отличный.
Евгенио. Вы умеете его готовить?
Лизаура. Моя горничная не мастерица.
Евгенио. Хотите, я приду поучу?
Лизаура. Напрасно беспокоитесь.
Евгенио. Ну, приду пить с вами,
Лизаура. Он не годится для вас, синьор.
Евгенио. Я всяким буду доволен. Пустите меня к себе на часок.
Лизаура. Извините, я не так легко это делаю.
Евгенио. Скажите! Ну, хотите, я пройду через заднюю дверь?
Лизаура. Кто у меня бывает, так ходят открыто.
Евгенио. Пустите, не будем делать сцены.
Лизаура. Скажите, сделайте одолжение, синьор Евгенио, вы не видали
графа Леандро?
Евгенио. Не видал.
Лизаура. А может быть, вы играли с ним нынче ночью?
Евгенио. Зачем же мне при всех разговаривать о наших делах: пустите,
все расскажу.
Лизаура. Я говорю вам, синьор, что не пускаю к себе никого.
Евгенио. Может быть, нужно спросить позволение у графа? Я его позову.
Лизаура. Если я спрашиваю, где граф, я имею на то свои причины.
Евгенио. Я его вам сейчас найду. Он в игорной лавке, спит.
Лизаура. А спит, так и оставьте его в покое.

Из игорной лавки выходит Леандро.

СЦЕНА ТРИНАДЦАТАЯ

Леандро и те же.

Леандро. Не сплю, нет, не сплю; я здесь и удивляюсь ловкости синьора
Евгенио.
Евгенио. А что вы скажете о скромности этой синьоры? Не пускает меня,
да и только.
Леандро. За кого же вы ее принимаете?
Евгенио. По словам дон Марцио, к ней доступ свободен.
Леандро. И дон Марцио лжет, и все, кто ему верит.
Евгенио. Хорошо, положим так; но при вашей протекции не могу ли я иметь
удовольствие посетить ее?
Леандро. Вы бы лучше отдали мне тридцать-то цехинов.
Евгенио. Тридцать цехинов я отдам. На карточный долг есть сроку
двадцать четыре часа.
Леандро. Видите, синьора Лизаура? Вот они каковы, эти господа! А еще
честностью хвалятся! Ни одного сольда нет, а сбираются любезничать.
Евгенио. Такие молодые люди, как я, любезный граф, если начинают
какое-нибудь дело, так всегда с уверенностью, что кончат его честно. Если б
она пустила меня, она бы не потеряла времени даром, да и вы бы не остались
без барыша. Вот деньги, вот тридцать цехинов; это вздор, который всегда
можно найти, если нужно. Возьмите ваши тридцать цехинов и поучитесь
разговаривать с благородными людьми. (Уходит и садится в кофейной.)
Леандро. Заплатил, так говори, что хочешь, мне и дела мало. Отоприте!
Лизаура. Где вы были всю ночь?
Леандро. Отоприте!
Лизаура. Убирайтесь к чорту!
Леандро. Отоприте! (Сыплет цехины в шляпу таи, чтобы Лизаура их
видела.)
Лизаура. Ну, на этот раз уж пожалуй. (Уходит и отпирает.)
Леандро. Сжалились, благодаря этим кружочкам. (Входит в дом.)
Евгенио. Ему — да, а мне — нет. Не я буду, если не проберусь к ней.

Входит Плачида в платье пилигримки {Известный костюм: серая ряска с
пелеринкой, веревочный пояс, длинный посох с крючком. (А. Н. О.)}.

СЦЕНА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Плачида, Евгенио.

Плачида. Милостыньку бедной пилигримке.
Евгенио. Вот еще! Нынче мода на пилигримок.
Плачида. Синьор, ради неба, дайте что-нибудь.
Евгенио. Что вы этим хотите сказать, синьора пилигримка? Вы этим
занимаетесь для развлечения или с какой-нибудь целью?
Плачида. Ни то, ни другое.
Евгенио. Зачем же вы бродите по свету?
Плачида. По нужде.
Евгенио. По нужде в чем?
Плачида. Во всем.
Евгенио. И в компании также?
Плачида. Не нуждалась бы я в компании, если б муж меня не бросил.
Евгенио. Обыкновенная песня. Муж меня бросил. Откуда вы родом, синьора?
Плачида. Из Пьемонта.
Евгенио. А муж ваш?
Плачида. Тоже пьемонтец.
Евгенио. Чем он там занимался?
Плачида. Был конторщиком у одного купца.
Евгенио. Зачем же он ушел?
Плачида. Не любил делом заниматься.
Евгенио. Эту болезнь я знаю, я и сам от нее еще не вылечился.
Плачида. Синьор, помогите мне, сделайте милость! Я только сейчас пришла
в Венецию. Не знаю, куда деться, у меня нет знакомств, нет денег, я в
отчаянии.
Евгенио. Зачем же вы пришли в Венецию?
Плачида. Посмотреть, не здесь ли этот противный человек.
Евгенио. Как его зовут?
Плачида. Фламинио Арденти.
Евгенио. Я не слыхал такого.
Плачида. Я боюсь, не переменил ли он имени.
Евгенио. Гуляя по городу, может быть вы и встретите его, если он здесь.
Плачида. Как увидит меня, так и убежит.
Евгенио. А вы вот что сделайте. Теперь карнавал, наденьте маску, так
скорей сыщете.
Плачида. Но как же мне это сделать? У меня нет ни провожатого, ни
квартиры, где поместиться.
Евгенио (про себя). А, понял. Кажется, и мне придется странствовать.
(Плачиде.) Если хотите, вот хорошая гостиница.
Плачида. Как я пойду в гостиницу, когда мне нечем заплатить даже за
ночлег?
Евгенио. Милая пилигримка, полдуката {Большая серебряная монета, талер.
(А. Н. О.)}, если хотите, я вам могу дать.
Плачида. Благодарю за вашу милость, по мне нужнее всяких денег ваша
протекция.
Евгенио (про себя). Видно, полдуката ей мало; еще чего-нибудь хочется.

Дон Марцио выходит от цирюльника.

СЦЕНА ПЯТНАДЦАТАЯ

Д. Марцио и те же.

Д. Марцио (про себя). Евгенио с пилигримкой! Что-нибудь да будет.
(Садится в кофейной и смотрит в лорнет.)
Плачида. Сделайте милость, проводите меня в гостиницу; познакомьте меня
с хозяином; а то если я войду одна, он или прогонит меня, или дурно
обойдется со мной.
Евгенио. Извольте. Пойдемте. Хозяин меня знает и, из уважения ко мне,
будет с вами учтив, как только можно.
Д. Марцио (про себя). Кажется, я ее видал где-то. (Смотрит в лорнет.)
Плачида. Я вам всю жизнь буду обязана.
Евгенио. Когда могу, я готов сделать добро всякому. Если не найдете
мужа, я буду вашим провожатым. У меня сердце доброе.
Д. Марцио (про себя). Дорого бы я дал послушать, что они говорят.
Плачида. Синьор, ваше любезное предложение мне очень приятно. Но вы еще
очень молоды, и я не стара, и мне не хотелось бы, чтоб ваше одолжение было
перетолковано в дурную сторону.
Евгенио. Если обращать на это внимание, синьора, придется людям совсем
отказаться от добрых дел.
Д. Марцио (Евгенио). Любезный друг, кто эта пилигримка?
Евгенио (про себя). Уж он тут; везде ему нужно, (Плачиде.) Пойдемте в
гостиницу.
Плачида. Пойдемте.

Уходят.

СЦЕНА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Д. Марцио, потом Евгенио.

Д. Марцио. Аи да синьор Евгенио! Пропуску не дает никому, и пилигримке
даже. Это, наверно, та самая, что была здесь в прошлом году. Я подозреваю,
что она та самая, которая приходила каждый вечер в кофейную за милостыней.
Но я ей не подавал. У меня денег немного, и я хочу их тратить на что-нибудь
другое, получше. Мальчики, не приходил еще Траппола? Не принес он серег,
которые мне дал под залог за десять цехинов синьор Евгенио?

Евгенио выходит из гостиницы.

Евгенио. Что вы там обо мне толкуете?
Д. Марцио. Браво! За пилигримкой ходите.
Евгенио. Уж нельзя и помочь бедной женщине, которая нуждается?
Д. Марцио. Да, делайте добро. Какая бедняжка! Она с прошлого года до
сих пор не найдет себе покровителя.
Евгенио. Как, с прошлого года? Вы ее знаете?
Д. Марцио. Знаю ли я? Еще бы! Я близорук, но память у меня хороша.
Евгенио. Скажите мне, любезный друг, кто она.
Д. Марцио. Она в прошлом году каждый вечер приходила в эту кофейную
метать стрелы то в того, то в другого.
Евгенио. Но она говорит, что никогда не бывала в Венеции.
Д. Марцио. А вы ей верите? Простота!
Евгенио. Прошлогодняя-то откуда?
Д. Марцио. Из Милана.
Евгенио. А эта из Пьемонта.
Д. Марцио. Ах, да, правда! И та из Пьемонта.
Евгенио. Это жена Фламинио Арденти.
Д. Марцио. И у прошлогодней был какой-то, которого она выдавала за
мужа.
Евгенио. С ней нет никого теперь.
Д, Марцио. Такова их жизнь; каждый месяц меняют.
Евгенио. Но как же вы можете сказать, что это та самая?
Д. Марцио. Да если я ее знаю.
Евгенио. Вы ее хорошо рассмотрели?
Д. Марцио. Мой лорнет не обманет; да и притом я слышал ее голос,
Евгенио. Как звали прошлогоднюю?
Д. Марцио. Имени не помню.
Евгенио. Эта Плачида.
Д. Марцио. Так точно; ее звали Плачида.
Евгенио. Если б я был уверен в том, что вы говорите, я бы с ней
поговорил иначе.
Д. Марцио. Когда я говорю, так можете верить. Эта странница не
гостиницы ищет, а гостей.
Евгенио. Подождите, я сейчас приду. (Про себя.) Пойду разузнаю правду.
(Уходит в гостиницу.)

СЦЕНА СЕМНАДЦАТАЯ

Д. Марцио, потом Виттория (в маске).

Д. Марцио. Кроме ее, некому и быть: вид, рост, даже и платье, кажется,
то же. Я ее хорошенько не видал в лицо, но это она; и потом, как только меня
увидела, сейчас же спряталась в гостиницу.

Входит Виттория.

Виттория. Синьор дон Марцио, здравствуйте! (Снимает маску.)
Д. Марцио. Ах, синьора маска, покорнейший ваш слуга!
Виттория. Не видали ли моего мужа?
Д. Марцио. Да, синьора, видел.
Виттория. Не знаете ли, где он теперь?
Д. Марцио. Знаю отлично.
Виттория. Сделайте милость, скажите мне по-дружески.
Д. Марцио. Слушайте. (Отводит ее в сторону.) Он здесь, в этой
гостинице, у одной из этих пилигримок; так, сволочь!
Виттория. Давно ли он там?
Д. Марцио. Только сейчас; пришла сюда эта пилигримка, он увидал ее, она
ему понравилась, ну, он и пошел сейчас в гостиницу.
Виттория. Какой безрассудный человек! Он хочет совершенно погубить свою
репутацию.
Д. Марцио. Прождали вы его сегодняшнюю ночку?
Виттория. Я боялась, не случилось ли с ним какого несчастья.
Д. Марцио. А разве это не несчастье: проиграть сто цехинов и тридцать
на слово?
Виттория. И все эти деньги он проиграл?
Д. Марцио. Да! Больше проиграл. Играет и дни и ночи, как разбойник.
Виттория. Несчастная я! У меня сердце разрывается.
Д. Марцио. Теперь принужден продавать чуть не даром несколько кусков
парчи; ну, а потом и конец.
Виттория. Я надеюсь, что он не доведет себя до разорения.
Д. Марцио. Да уж все заложено.
Виттория. Извините, неправда.
Д. Марцио. И мне вы это говорите?
Виттория. Я его знаю лучше, чем вы.
Д. Марцио. Да если он мне заложил… Довольно; я благородный человек,
не хочу ничего больше рассказывать.
Виттория. Сделайте милость, скажите, что он заложил. Может быть, я не
знаю.
Д. Марцио. Подите, у вас муж отличный человек.
Виттория. Скажите мне, что он заложил?
Д. Марцио. Я благородный человек и ничего вам не скажу.

Входит Траппола с коробочкой, в которой серьги.

СЦЕНА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

Траппола и те же.

Траппола. Вот и я здесь! Бриллиантщик говорит… (Про себя.) Ух! что я
вижу! Жена синьора Евгенио: буду говорить потихоньку.
Д. Марцио (тихо Трапполе). Ну, что же говорит бриллиантщик?
Траппола (тихо дон Марцио). Сказал, что за них заплачено больше десяти
цехинов, но что теперь десяти не дадут.
Д. Марцио. Значит, я своих не выручу?,
Траппола. Боюсь, что так.
Д. Марцио. Угодно знать, какими плутнями занимается ваш муж? Он заложил
мне эти серьги за десять цехинов, а они не стоят и шести.
Виттория. Это мои серьги.
Д. Марцио. Отдайте десять цехинов и возьмите.
Виттория. Они стоят больше тридцати.
Д. Марцио. Да, как же! Тридцать фиников разве! Вы тоже с ним заодно.
Виттория. Подержите их до завтра, я вам найду десять цехинов.
Д. Марцио. До завтра? Ах, не смешите меня! Я пойду покажу их всем
ювелирам в Венеции.
Виттория. Только, для сохранения моей репутации, не говорите, что они
мои.
Д. Марцио. Что мне за дело до вашей репутации! Кто не хочет, чтоб
знали, не закладывай. (Уходит.)

СЦЕНА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Виттория и Траппола.

Виттория. Какой болтун! Невежда! Траппола, где твой хозяин?
Траппола. Не знаю; я пойду в лавку.
Виттория. Мой муж играл всю ночь?
Траппола. Где я его вчера оставил, там и нынче нашел.
Виттория. Проклятый порок! Он проиграл сто тридцать цехинов?
Траппола. Говорят.
Виттория. А теперь он у иностранки?
Траппола. Да, синьора, надо быть — у ней. Я несколько раз видал, как он
ухаживал за ней с улицы, — проберется и в дом.
Виттория. Говорят, что эта иностранка недавно приехала?
Траппола. Нет, синьора, уж с месяц.
Виттория. Она пелегрина?
Траппола. Ох, синьора, вы ошиблись, потому что окончание у них одно: на
«ина»; она — балерина.
Виттория. Она остановилась здесь, в гостинице?
Траппола. Нет, синьора: в этом доме. (Показывает дом.)
Виттория. Здесь? А мне сказал дон Марцио, что он теперь в гостинице с
пилигримкой.
Траппола. Отлично! Еще и пилигримка!
Виттория. Кроме пилигримки, еще и танцовщица? Одна здесь, другая там?
Траппола. Да, синьора, куда ветер подует, туда и он плывет.
Виттория. И он постоянно ведет такую жизнь? И я это терплю? Позволяю
ему обижать себя? Нет, я вперед глупа не буду, не стану потакать ему.
Поговорю с ним хорошенько; а если слов не послушает, я и в суд пойду.
Траппола. Правда, правда. Да вот он выходит из гостиницы.
Виттория. Любезный друг, оставь меня.
Траппола. Извольте, как вам угодно. (Входит в лавку.)

Евгенио выходит из гостиницы.

СЦЕНА ДВАДЦАТАЯ

Виттория и Евгенио.

Виттория. Вот я его удивлю-то. (Надевает маску.)
Евгенио. Не знаю, что и сказать: она не признается, а он уверяет. У дон
Марцио злой язык; да и этим дамам-странницам верить нельзя. Маска! Вот
кстати! Вы немы? Хотите кофею? Хотите чего-нибудь другого? Приказывайте.
Виттория. Мне не кофею нужно, а хлеба. (Снимает маску.)
Евгенио. Как! Что ты здесь делаешь?
Виттория. Меня отчаяние привело сюда.
Евгенио. Что еще за новости? В такое время и в маске?
Виттория. Что ты говоришь? Разве я для забавы надела маску?
Евгенио. Иди сейчас домой!
Виттория. Я пойду домой, а ты здесь забавляйся.
Евгенио. Ты пойдешь домой, а я останусь там, где мне угодно.
Виттория. Прекрасная жизнь, милостивый государь.
Евгенио. Поменьше болтайте, сударыня; идите-ка домой, дело-то лучше
будет.
Виттория. Да, я пойду домой; только к себе, а не к тебе.
Евгенио. Куда вы еще пойдете?
Виттория. К отцу, которому уж надоело твое обращение со мной и который
сумеет заставить тебя дать отчет в твоем поведении и в моем приданом.
Евгенио. Отлично, сударыня, отлично! Вот как вы добра желаете! Вот как
вы заботитесь обо мне и об моей репутации!
Виттория. Дурное обращение убивает любовь. Я столько страдала, столько
плакала — больше не могу.
Евгенио. Да, наконец, что же я тебе сделал?
Виттория. Всю ночь за игрой.
Евгенио. Кто тебе сказал, что я играл?
Виттория. Мне сказал дон Марцио, и что ты проиграл сто цехинов
наличными и тридцать на слово.
Евгенио. Не верь, это неправда.
Виттория. И потом ты занялся пилигримкой.
Евгенио. Кто тебе сказал?
Виттория. Дон Марцио.
Евгенио (про себя). Будь ты проклят! (Виттории.) Поверь мне, неправда.
Виттория. И еще есть кой-что; закладываешь мои вещи, берешь потихоньку
от меня мои серьги. Хорошо ли так поступать со мной — с женой нежной,
простой и честной?
Евгенио. Как ты узнала о серьгах?
Виттория. Мне сказал дон Марцио. Говорит дон Марцио, да и все то же
скажут, что на-днях ты разоришься, и я, прежде чем это сделается, хочу
выручить свое приданое.
Евгенио. Виттория, если ты только мне желаешь добра, не говори так.
Виттория. Я тебе уж слишком много желаю добра; если б я тебя так не
любила, было бы лучше для меня.
Евгенио. Хочешь к отцу итти?
Виттория. Да, непременно.
Евгенио. Со мной жить не хочешь?
Виттория. Буду жить, когда будешь благоразумнее.
Евгенио (с сердцем). Ах, профессорша, еще время не пришло мне
скучать-то с тобой!
Виттория. Потише! Не будем делать сцены на улице.
Евгенио. Кабы ты знала приличия, не пошла бы в кофейную приставать к
мужу.
Виттория. Не беспокойся, и не пойду больше.
Евгенио. Душа моя, уйди!
Виттория. Уйду, послушаюсь; порядочная женщина и дурного мужа
слушается. Пожалеешь и обо мне, когда меня не будет. Ты не можешь
пожаловаться, что я тебя не любила. Я делала все, что только может любящая
женщина. Ты ответил мне неблагодарностью; стерплю. Хоть и без тебя
плакать-то я буду, но все-таки не буду знать тех мук, которые от тебя терплю
так часто. Я вас буду любить всегда, но больше вы меня не увидите. (Уходит.)
Евгенио. Бедная женщина! Она меня растрогала. Я знаю, что она только
так говорит, а сделать не сделает. Я пойду за ней издали и уговорю ее. Если
она возьмет приданое, я разорен. Но у нее нехватит духу это сделать. Когда
жена сердится, приласкай ее хорошенько, и все пройдет. (Уходит.)

АКТ ВТОРОЙ

СЦЕНА ПЕРВАЯ

Ридольфо (на улице), Траппола (в глубине лавки).

Ридольфо. Эй, ребята, где вы?
Траппола. Здесь, хозяин.
Ридольфо. В лавке-то никого уж нет из вас?
Траппола. У меня глаза и уши настороже. Да и что там украсть-то? За
прилавок никто не ходит.
Ридольфо. Чашки могут украсть. Тут ходит один, собирает себе коллекцию.
Синьор Евгенио ушел?
Траппола. Ах, кабы вы знали! Пришла сюда жена его. Какие слезы! Какие
упреки! Варвар, предатель, тиран! То с любовью, то с сердцем. Наконец-то его
разжалобила.
Ридольфо. Куда же он пошел?
Траппола. Что за вопрос! Дома не ночевал; жена его поймала, а вы
спрашиваете, куда он пошел.
Ридольфо. Ничего не приказывал?
Траппола. Он воротился через заднюю дверь и сказал мне, что поручает
вам продажу парчи, что больше некому.
Ридольфо. Два куска парчи я продал по тринадцати лир {Лира — восьмая
часть дуката. (А. Н. О.)} за фут и получил деньги; но не хочу, чтоб он знал,
и всех ему не отдам. Попади те ему в руки, так он их прокутит в день.
Траппола. Как узнает, что у вас деньги, сейчас запросит.
Ридольфо. А я ему не скажу; я ему дам, что нужно, и распоряжусь как
следует.
Траппола. Вот он идет. Lupus in fabula {Волк из басни. Здесь — легок на
помине — латинское поговорочно-идиоматическое выражение.}.
Ридольфо. Что ж эта твоя латынь значит?
Траппола. Значит — волк бобы толчет. (Уходит в лавку со смехом.)
Ридольфо. Шут; и по-итальянски-то плохо говорит, а еще за латынь
берется.

СЦЕНА ВТОРАЯ

Ридольфо и Евгенио.

Евгенио. Ничего, друг Ридольфо, не сделали?
Ридольфо. Сделал кой-что.
Евгенио. Я знаю, что вы взяли две штуки парчи; приказчик мне говорил.
Продали вы их?
Ридольфо. Продал.
Евгенио. Почем?
Ридольфо. По тринадцати лир фут.
Евгенио. Довольно выгодно. Деньги сейчас?
Ридольфо. Часть в руки, а часть подождать.
Евгенио. Ох уж мне подождать! Сколько в руки?
Ридольфо. Сорок цехинов.
Евгенио. Это недурно. Ну, давайте! Как они кстати!
Ридольфо. Потише, синьор Евгенио, вы мне должны тридцать цехинов.
Евгенио. Получите, когда заплатят остальные деньги.
Ридольфо. Извините, это не совсем честно с вашей стороны. Вы знаете,
что я хлопотал для вас со всею готовностью, скоро, без всякого интереса, и
заставляете меня ждать! Кроме того, синьор, мне мои деньги нужны.
Евгенио. Ну, вы правы. Берите тридцать цехинов и дайте мне остальные
десять.
Ридольфо. Не хотите ли лучше заплатить их синьору дон Марцио? Не лучше
ли избавиться от этого дьявола, мучителя?
Евгенио. У него залог, он подождет.
Ридольфо. Как вы мало заботитесь о своей репутации! Для вас это ничего
— пусть этот болтун позорит вас? Еще какой болтун-то! Который только затем и
делает услуги, чтоб потом хвастаться; для него первое удовольствие — лишать
порядочных людей кредита.
Евгенио. Да, ему нужно заплатить. Но ведь останешься без денег? Какой
вы срок назначили покупщику?
Ридольфо. Да вам сколько денег-то нужно теперь?
Евгенио. Почем я знаю? Десять или двенадцать цехинов.
Ридольфо. Сейчас получите. Вот десять цехинов; а когда придет дон
Марцио, я выкуплю серьги.
Евгенио. Ах, это десять цехинов! Как же их считать?
Ридольфо. Берите без разговора. После сочтемся.
Евгенио. Но когда же мы получим остальное за парчу?
Ридольфо. Не ваша забота. Тратьте покуда эти, а после будут и еще; но
старайтесь расходовать их на надобность, а не бросайте.
Евгенио. Да, друг мой, благодарю вас. Пожалуйста, при получении за
парчу возьмите себе, что нужно за хлопоты.
Ридольфо. Мне странно; я лавочник, а не маклер. Если я хлопочу для вас,
так совсем не из интереса. Я буду очень доволен, если эти деньги послужат
вам в пользу. (Уходит в лавку.)
Евгенио. Он человек хороший, хотя в то же время и порядочный резонер.

Граф Леандро выходит из дома Лизауры.

СЦЕНА ТРЕТЬЯ

Леандро и Евгенио.

Леандро. Синьор Евгенио, вот ваши деньги, все в этом кошельке. Если
хотите взять их назад, пойдемте.
Евгенио. Нет, я несчастлив, я больше не играю.
Леандро. Пословица говорит: иной раз как собака, а в другой как заяц.
Евгенио. Нет, я всегда заяц, а вы всегда собака.
Леандро. Знаете ли, я спросонка; я и карты-то едва ли удержу в руках;
но такой уж у меня проклятый порок, хоть проиграться, да только б играть.
Евгенио. И я спросонка. Сегодня я не играю.
Леандро. Если у вас нет денег, нужды нет, я поверю.
Евгенио. Вы думаете, что у меня денег нет? Вот деньги; но я играть не
хочу. (Показывает кошелек.)
Леандро. Сыграем на шоколад.
Евгенио. Охоты нет пить.
Леандро. На шоколад, сделайте милость.
Евгенио. Но я вам говорю…
Леандро. Только на шоколад; а кто предложит играть на что-нибудь
другое, с того дукат штрафу.
Евгенио. Пожалуй, на шоколад пойдемте. (Про себя.) Ридольфо меня не
видит.
Леандро (про себя). Ну, вот и попался. (Уходит в игорную лавочку.)

Входит дон Марцио.

СЦЕНА ЧЕТВЕРТАЯ

Дон Марцио, потом Ридольфо.

Д. Марцио. Все ювелиры говорят, что десяти цехинов не стоят; все
удивляются тому, что Евгенио меня обманул. Нельзя делать одолжения никому;
теперь уж не дам никому ни сольда — хоть умирай. Куда он делся, чорт его
возьми? Он прячется, чтоб не заплатить мне денег.
Ридольфо. Синьор, у вас серьги синьора Евгенио?
Д. Марцио. Вот они. Эти прекрасные серьги ничего не стоят, он меня
надул. Разбойник! Он скрылся, чтоб не платить мне; он банкрот, банкрот!
Ридольфо. Получите, синьор, и не шумите. Вот десять цехинов, пожалуйте
серьги.
Д. Марцио (разглядывает цехины в лорнет). Они полновесны?
Ридольфо. Полновесны, а чего нехватит, я отвечаю.
Д. Марцио. Вы их платите?
Ридольфо. Я тут ни при чем. Это деньги синьора Евгенио.
Д. Марцио. Как он нашел денег?
Ридольфо. Я его дел не знаю.
Д. Марцио. Он их выиграл?
Ридольфо. Говорю, что не знаю.
Д. Марцио. А! Вот что, он продал парчу. Да, да, продал парчу. Ему это
обделал Пандольфо.
Ридольфо. Будь по-вашему; получайте деньги и пожалуйте мне серьги.
Д. Марцио. Вы получили деньги от синьора Евгенио или от Пандольфо?
Ридольфо. Ах, как это долго! Угодно вам или нет?
Д. Марцио. Давайте, давайте! Бедная парча! Спустили тебя!
Ридольфо. Пожалуйте серьги.
Д. Марцио. Вы их отнесете ему?
Ридольфо. Ему.
Д. Марцио. Ему или жене его?
Ридольфо (с нетерпением). Или ему, или жене его.
Д. Марцио. Где он?
Ридольфо. Не знаю.
Д. Марцио. Значит, вы отнесете к жене?
Ридольфо. Отнесу к жене.
Д. Марцио. И я пойду с вами.
Ридольфо. Пожалуйте мне и не беспокойтесь. Я честный человек.
Д. Марцио. Пойдемте, пойдемте, снесем их к его жене.
Ридольфо. Я знаю дорогу и без вас.
Д. Марцио. Я хочу сделать ей учтивость. Пойдемте, пойдемте. (Уходит.)
Ридольфо. Что с ним делать. Ребята, смотрите за лавкой. (Уходит.)

Евгенио выходит из игорной лавки.

СЦЕНА ПЯТАЯ

Евгенио и мальчики (в кофейной).

Евгенио. Проклятое счастье! Опять проигрался. На шоколад проиграть
десять цехинов. И как еще он поступил со мной! Затянуть меня, выиграть все
деньги и забастовать — не поверить мне на слово! Кабы мне теперь деньги, я
бы играл до завтра. Говори, Ридольфо, что хочешь, а остальные деньги за
парчу отдать мне он должен. Мальчики, где хозяин?
Мальчик. Он сейчас только ушел.
Евгенио. Куда?
Мальчик. Не знаю, синьор.
Евгенио. Проклятый Ридольфо! Куда к чорту он провалился! (В дверь
игорной лавки.) Граф, подождите меня, я сейчас ворочусь. (Уходя.) Да еще
найдешь ли его.

Входит Пандольфо.

СЦЕНА ШЕСТАЯ

Евгенио и Пандольфо.

Пандольфо. Куда, куда, синьор Евгенио, так торопитесь?
Евгенио. Видели Ридольфо?
Пандольфо. Я? Нет.
Евгенио. Ничего не сделали с парчой?
Пандольфо. Сделал.
Евгенио. Отлично. Что же вы сделали?
Пандольфо. Я нашел покупщика; но с какими трудами! Я ее показывал
купцам десяти или больше; никто не одобряет.
Евгенио. Этот покупщик что дает?
Пандольфо. Насилу я выпросил с него восемь лир за фут.
Евгенио. Что вы мне, чорт возьми, говорите! Восемь лир за фут! Ридольфо
продал два куска по тринадцати лир.
Пандольфо. Сейчас деньги?
Евгенио. Часть сейчас, остальное с обожданием.
Пандольфо. Отличная торговля! С обожданием! Я вам отдам все деньги
вдруг. Сколько парчи, столько и серебряных дукатов, венецианских.
Евгенио (про себя). Ридольфо не видать. Деньги нужны, я решаюсь.
Пандольфо. Если бы вы хотели продавать парчу в кредит, я бы вам ее
продал по шестнадцати лир. Но у кого деньги чистые, те теперь прижимают,
сколько им угодно.
Евгенио. Но она себе стоит десять лир.
Пандольфо. Ну, что значит потерять две лиры на фут? Зато будете иметь
деньги на ваши надобности и можете отыграть то, что проиграли.
Евгенио. Да нельзя ли подороже? Хоть за свою цену?
Пандольфо. Ни за что кватрина не прибавят.
Евгенио (про себя). Нужда заставляет. (Пандольфо.) Ну, так уж надо это
дело поскорей кончить.
Пандольфо. Напишите мне приказ на два куска парчи, и через полчаса я
вам принесу деньги.
Евгенио. Я сейчас. Мальчики, дайте мне чернил и бумаги.

Мальчики приносят столик с прибором для письма.

Пандольфо. Напишите приказчику, чтобы он отпустил мне два куска парчи
по моему выбору.
Евгенио. Хорошо, для меня все равно. (Пишет.)
Пандольфо (про себя). Какой плащ отличный я себе сделаю.

Входит Ридольфо.

СЦЕНА СЕДЬМАЯ

Ридольфо и те же.

Ридольфо (про себя). Синьор Евгенио что-то пишет с Пандольфо. Тут
какие-то новости.
Пандольфо (про себя). Вот еще явился; пожалуй, помешает.
Ридольфо. Ваш слуга, синьор Евгенио.
Евгенио. А! Здравствуйте! (Продолжает писать.)
Ридольфо. Дела, дела, синьор Евгенио?
Евгенио. Небольшое дельце. (Пишет.)
Ридольфо. Могу я удостоиться от вас узнать, в чем дело?
Евгенио. Видите, что значит продавать в долг? Мне нехватило денег; я
имею в них нужду и должен сбыть еще два куска парчи.
Пандольфо. Не говорите сбыть, а продать как следует.
Ридольфо. Почем за фут?
Евгенио. Мне стыдно сказать. Восемь лир.
Пандольфо. Но сейчас деньги.
Ридольфо. Зачем же, синьор, так губить свое состояние?
Евгенио. Но если нельзя иначе. Мне нужны деньги.
Пандольфо. Не прошло часу, как я достал им денег, сколько нужно.
Ридольфо. А сколько вам нужно?
Евгенио. Что ж? Разве вы дадите?
Пандольфо (про себя). Испортит этот мне все дело.
Ридольфо. Если с вас довольно шести или семи цехинов, я найду.
Евгенио. А! Вот вздор какой! Мне нужны деньги. (Пишет.)
Пандольфо (про себя). Ну, еще недурно.
Ридольфо. Подождите; сколько стоят два куска парчи по восьми лир фут?
Евгенио. Сочтем. В каждом куске шестьдесят футов; два раза шестьдесят —
сто двадцать. Сто двадцать серебряных дукатов.
Пандольфо. Нужно еще заплатить за хлопоты.
Ридольфо. Кому за хлопоты?
Пандольфо. Мне, синьор, мне.
Ридольфо. Отлично! Сто двадцать серебряных дукатов, по восьми лир
каждый, сколько составляют цехинов?
Евгенио. Одиннадцать дукатов составляют четыре цехина. (Считает.) Сорок
три цехина и четырнадцать лир венецианской монетой.
Пандольфо. Говорите — ровно сорок цехинов: остатки за хлопоты.
Евгенио. Три цехина за хлопоты?
Пандольфо. Конечно; но ведь сейчас деньги.
Евгенио. Ну, ну, пусть так; вы их получите.
Ридольфо. Сочтите же, синьор Евгенио, что стоят два куска по тринадцати
лир?
Евгенио. Да, дорого стоят.
Пандольфо. Но ждать деньги; а без денег что сделаешь?
Ридольфо. Сосчитайте.
Евгенио. Я сейчас сочту. (Считает.) Семьдесят цехинов и двадцать лир.
Пандольфо. А сколько их ждать, неизвестно. Лучше сегодня цыпленок, чем
завтра каплун.
Ридольфо. Вы получили от меня: сначала тридцать цехинов, потом десять,
что составит сорок; десять за серьги, которые я выкупил, стало пятьдесят.
Вот уж вы получили от меня десятью цехинами больше того, что предлагал вам
сейчас в руки этот почтеннейший кавалер.
Пандольфо (про себя). Будь ты проклят!
Евгенио. Да, вы правы; но мне нужно еще денег.
Ридольфо. Вам нужно еще денег? Вот деньги; вот двадцать цехинов и
двадцать лир, что и составит семьдесят цехинов и двадцать лир за сто
двадцать футов вашей парчи, по тринадцати лир за фут и ничего за хлопоты;
все деньги сейчас в руки, за один раз, без мошенничества, без
надувательства, без разбойничества обманщиков-комиссионеров.
Евгенио. Если так, милый Ридольфо, я вам очень благодарен и разрываю
этот приказ. А вас, господин маклер, мне больше не нужно.
Пандольфо (про себя). Чорт его принес! (Евгенио.) Ну, что ж делать, я
только даром проходил.
Евгенио. Мне жаль, что вы напрасно беспокоились.
Пандольфо. Хоть на водку что-нибудь.
Евгенио. Вот вам дукат. (Достает дукат из кошелька, который дает ему
Ридольфо.)
Пандольфо. Покорно благодарю.
Ридольфо. Что еще прикажете?
Евгенио. Благодарю вас.
Пандольфо (тихо Евгенио). Хотите? (Показывает на игорную лавку.)
Евгенио (тихо). Подите, приду.

Пандольфо уходит.

Как вы успели, Ридольфо, так скоро повидаться с покупщиком и получить
деньги?
Ридольфо. Сказать по правде, они и прежде были у меня в кармане; но я
не хотел отдавать вам всех вдруг, чтоб вы их не так скоро промотали.
Евгенио. Вы меня обижаете, я уж не мальчик. Где серьги?
Ридольфо. Этот любезный синьор, дон Марцио, как только получил от меня
десять цехинов, так захотел непременно отдать серьги своими руками синьоре
Виттории.
Евгенио. Вы говорили с женой?
Ридольфо. Конечно, говорил; и я ходил с синьором дон Марцио.
Евгенио. Что ж она говорит?
Ридольфо. Все плачет. Бедная! Ее жаль.
Евгенио. Если б вы знали, как она взбесилась на меня! Хотела итти к
отцу, хотела взять приданое, хотела таких бед наделать.
Ридольфо. Как же вы ее успокоили?
Евгенио. Лаской.
Ридольфо. Она вас любит; у нее доброе сердце.
Евгенио. Но когда рассердится, так ведь она зверь.
Ридольфо. Она мне приказала сказать вам, если я вас увижу, чтобы вы
приходили завтракать пораньше.
Евгенио. Да, да, я пойду.
Ридольфо. Дорогой синьор, я вас умоляю, будьте потверже: бросьте игру,
не бегайте за женщинами; у вас жена молодая, красивая, любит вас, чего вам
еще?
Евгенио. Прекрасно, благодарю вас.

Пандольфо кашляет в своей лавке; Евгенио оборачивается; Пандольфо делает
знак, что Леандро ждет его играть. Евгенио делает знак рукою, что придет.
Ридольфо не видит.

Ридольфо. Я вам советовал бы сейчас итти домой. До полудня недолго.
Подите утешьте жену.
Евгенио. Сейчас пойду. Сегодня мы еще увидимся.
Ридольфо. Ничего не прикажете?
Евгенио. Ничего, ничего, прощайте!

Ридольфо уходит в лавку. Евгенио входит в игорную лавку.

СЦЕНА ВОСЬМАЯ

Ридольфо (в лавке), потом дон Марцио.

Ридольфо. Кажется, я его направил на путь истинный.

Входит дон Марцио.

Д. Марцио. Экой осел! Экой скот! Экой осел!
Ридольфо. С кем это вы, синьор дон Марцио?
Д. Марцио. Если ты хочешь смеяться, так слушай! Один доктор утверждает,
что горячая вода здоровее холодной.
Ридольфо. А вы другого мнения?
Д. Марцио. Горячая вода ослабляет желудок.
Ридольфо. Конечно, она ослабляет фибру.
Д. Марцио. Что это за фибра?
Ридольфо. Я слышал, что в нашем желудке две фибры, как два нерва,
которыми переваривается пища; если эти фибры ослабнут, тогда бывает дурное
пищеварение.
Д. Марцио. Да, синьор, да, синьор; горячая вода расслабляет желудок, и
систола и диастола не могут переваривать пищу.
Ридольфо. Как же сюда попали систола и диастола?
Д. Mapцио. Ну, что ты знаешь, ты осел! Систола и диастола — это те две
фибры, которые переваривают пищу.

Лизаура смотрит в окно.

СЦЕНА ДЕВЯТАЯ

Лизаура (у окна) и те же.

Д. Марцио (Ридольфо). Вот она! Это танцовщица, что ли?
Ридольфо. Извините, мне нужно в лавку. (Уходит в лавку.)
Д. Марцио (смотрит в лорнет на Лизауру). Ваш покорнейший слуга.
Лизаура. Ваша покорнейшая слуга.
Д. Марцио. Ваше здоровье?
Лизаура. Понемножку.
Д. Марцио. Давно не видали графа Леандро?
Лизаура. Не более часу.
Д. Марцио. Граф — мой друг.
Лизаура. Очень приятно.
Д. Марцио. Какой достойный и благородный человек!
Лизаура. Вы очень добры.
Д. Mapцио. Он ваш муж?
Лизаура. Я своих дел не рассказываю в окошко.
Д. Марцио. Так пустите меня, потолкуем.
Лизаура. Извините Меня, я не принимаю никого.
Д. Марцио. Ну, вот еще!
Лизаура. Уж это верно.
Д. Марцио. Я пройду через заднюю дверь.
Лизаура. И вы тоже бредите о задней двери. Я никого не принимаю.
Д. Марцио. Ну, мне-то не говорите. Я знаю очень хорошо, что к вам
похаживают.
Лизаура. Я честная женщина.
Д. Марцио. Хотите, я подарю вам четыре печеных каштана?
Лизаура. Очень вам благодарна.
Д. Марцио. Они хорошие; их пекут у меня в моих поместьях.
Лизаура. Да, вы печь умеете.
Д. Марцио. Почему так?
Лизаура. Вы меня допекли.
Д. Марцио. Вы остроумны. Вот если бы вы так же хорошо прыгали, были бы
хорошая танцовщица.
Лизаура. Вам-то что за забота, хорошая я или нехорошая?
Д. Марцио. По правде, для меня это решительно все равно.

Плачида показывается у окна гостиницы.

СЦЕНА ДЕСЯТАЯ

Плачида (у окна) и те же.

Плачида (про себя). Не видать синьора Евгенио.
Д. Марцио (Лизауре). Видели пилигримку?
Лизаура. А кто она такая?
Д. Марцио. Из веселых.
Лизаура. И в гостиницу пускают таких?
Д. Марцио. Она на содержании.
Лизаура. У кого?
Д. Марцио. У синьора Евгенио.
Лизаура. У женатого человека? Отлично!
Д. Марцио. В прошлом году она тут чудила.
Лизаура. Прощайте!
Д. Марцио. Уходите?
Лизаура. Не хочу оставаться, когда напротив меня женщина такого
поведения. (Удаляется.)

СЦЕНА ОДИННАДЦАТАЯ

Плачида (у окна), дон Марцио (на улице).

Д. Марцио (хохочет). О-хо-хо! Это мило! Танцовщица удаляется из боязни
повредить своей репутации! (Смотрит в лорнет.) Синьора пилигрима, честь имею
кланяться.
Плачида. Ваша покорнейшая слуга.
Д. Марцио. Где синьор Евгенио?
Плачида. Вы знаете синьора Евгенио?
Д. Марцио. О! Мы короткие друзья. Я сейчас только был у его жены.
Плачида. Разве синьор Евгенио женат?
Д. Марцио. Конечно, женат; но это нисколько не мешает ему заниматься
приятным развлечением с хорошенькими женщинами. Вы видели эту синьору,
которая была у окна?
Плачида. Я ее видела. Она очень учтиво захлопнула окно, как только
увидала меня.
Д. Марцио. Она выдает себя за танцовщицу; но вы меня понимаете.
Плачида. Она не из порядочных?
Д. Марцио. Да, и синьор Евгенио один из ее покровителей.
Плачида. Ведь у него жена?
Д. Марцио. Да еще красавица.
Плачида. Видно, везде молодые люди развратны.
Д. Марцио. Он, вероятно, уверял вас, что не женат?
Плачида. Мне мало дела до того, женат он или не женат.
Д. Марцио. Вы к этому равнодушны. Каков бы он ни был, только б бывал у
вас.
Плачида. Для того дела, по которому он у меня бывает, мне все равно.
Д. Марцио. Уж известно. Сегодня один, завтра другой.
Плачида. Что вы хотите сказать? Объяснитесь!
Д. Марцио. Хотите четыре печеных каштана? (Вынимает из кармана.)
Плачида. Много благодарна.
Д. Марцио. Если хотите, я вам дам.
Плачида. Вы очень великодушны.
Д. Марцио. Конечно, судя по вашим достоинствам, вам четырех каштанов
мало. Хотите, я прибавлю к каштанам пару лир?
Плачида. Осел, невежа! (Закрывает окно.)
Д. Марцио. Не удостаивает принять две лиры, а в прошлом году была и
меньшим довольна. (Кричит громко.) Ридольфо!

Входит Ридольфо.

СЦЕНА ДВЕНАДЦАТАЯ

Ридольфо и дон Марцио.

Ридольфо. Синьор!
Д. Марцио. Вот женская жадность! Мало им двух лир.
Ридольфо. Вы всех меряете на один аршин.
Д. Марцио. Если она ходит по миру? Мне смешно.
Ридольфо. По миру ходят и честные люди.
Д. Mapцио. Эта честная пилигримка-то? Ах, шут!
Ридольфо. Почем знать, кто эта пилигримка?
Д. Марцио. Я знаю. Она прошлогодняя.
Ридольфо. Я ее не видал.
Д. Марцио. Потому что ты дурак.
Ридольфо. Вы очень вежливы. (Про себя.) Так и забирает охота растрепать
ему парик.

Евгенио выходит из игорной лавки веселый.

СЦЕНА ТРИНАДЦАТАЯ

Евгенио и те же.

Евгенио. Здравствуйте, синьоры, дорогие синьоры!
Ридольфо. Как! Вы здесь, синьор Евгенио?
Евгенио. Да, я здесь. (Смеется.)
Д. Марцио. Выиграли?
Евгенио. Да, синьор, выиграл! Да, синьор!
Д. Марцио. Вот так чудо!
Евгенио. Вот еще! Уж будто я не могу и выиграть? Что же я такое? Что я,
разиня, что ли?
Ридольфо. Синьор Евгенио, а кто давал слово не играть?
Евгенио. Молчите, я выиграл.
Ридольфо. А если б проиграли?
Евгенио. Сегодня я не мог проиграть.
Ридольфо. Почему же?
Евгенио. Когда мне проиграть, я заранее это чувствую.
Ридольфо. А если чувствуете, зачем играете?
Евгенио. Для того, чтобы проиграть.
Ридольфо. А домой когда пойдете?
Евгенио. А вы начинаете надоедать.
Ридольфо. Больше ни слова не скажу.

Леандро выходит из игорной лавки.

СЦЕНА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Леандро и те же.

Леандро. Каков молодец! Обыграл меня; да если б я не бросил, так он бы
меня совсем прикончил.
Евгенио. Что, каков я?
Леандро. Отчаянно играете.
Евгенио. Я по-игрецки играю.
Д. Марцио (Леандро). Сколько вы проиграли?
Леандро. Довольно.
Д. Марцио (Евгенио). Сколько же выиграли?
Евгенио (весело). Шесть цехинов.
Ридольфо (про себя). Ах, глупый! Со вчерашнего дня проиграл сто
тридцать цехинов, а как выиграл шесть, так уж думает, что сокровище.
Леандро (про себя). Нужно иногда и проиграть, а то, пожалуй, больше
играть не станет.
Д. Марцио. Что ж вы будете делать с этими шестью цехинами?
Евгенио. Если хотите, проедим их.
Д. Марцио. Проедим.
Евгенио. Пойдемте в трактир.
Ридольфо (тихо Евгенио). Не ходите, затянут в игру.
Евгенио (тихо Ридольфо). Оставьте меня; мне сегодня счастье везет.
Леандро. Зачем в трактир? Велим приготовить здесь над лавкой, в
комнатах Пандольфо.
Евгенио. Где хотите. Закажем обед здесь, в гостинице, и велим принесть
туда, наверх.
Д. Марцио. Вы люди благородные, и я с вами готов всюду.
Леандро. Эй, господин Пандольфо!

Входит Пандольфо.

СЦЕНА ПЯТНАДЦАТАЯ

Пандольфо и те же.

Пандольфо. Что вам угодно?
Леандро. Если хотите сделать для нас удовольствие, пустите нас
пообедать в ваши комнаты.
Пандольфо. Позвольте; но, видите ли, я ведь… плачу за квартиру.
Леандро. Мы знаем и заплатим вам.
Евгенио. С кем вы имеете дело? Заплатим за все.
Пандольфо. Отлично! Пусть готовят. Я пойду велю прибрать. (Уходит в
лавку.)
Евгенио. Ну, кто же пойдет заказывать?
Леандро (Евгенио). Это ваше дело: вы здесь свой человек.
Д. Марцио. Да, уж потрудитесь.
Евгенио. Но в песенке поется: «Без женщин и вина наша радость не
полна».
Ридольфо (про себя). Ну, и женщин еще ему нужно.
Д. Марцио. Граф мог бы пригласить танцовщицу.
Леандро. Отчего же не пригласить? Я не нахожу никакого затруднения
пригласить ее в общество друзей.
Д. Марцио. Это правда, что вы хотите на ней жениться?
Леандро. Теперь не время говорить об этом.
Евгенио. А я приглашу пилигримку.
Леандро. Что это за пилигримка?
Евгенио. Женщина хорошая и благовоспитанная.
Леандро. Идите же заказывать обед.
Евгенио. Сколько нас? Нас трое, две дамы: всего пятеро. Дон Марцио, у
вас есть дама?
Д. Марцио. Нет, я без дамы.
Евгенио. Ридольфо, приходите и вы покушать с нами.
Ридольфо. Благодарю вас; у меня есть дело в лавке.
Евгенио. Ну, не заставляйте себя просить.
Ридольфо (тихо Евгенио). Уж вы, кажется, очень разгулялись.
Евгенио. Что ж делать? Я выиграл и хочу покутить.
Ридольфо. А потом?
Евгенио. О будущем думают только астрологи. (Уходит в гостиницу,
Ридольфо уходит в свою лавку.)

СЦЕНА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Дон Марцио и Леандро.

Д. Марцио. Идите же за танцовщицей.
Леандро. Когда будет готово, я ее позову.
Д. Марцио. Сядем. Что нового на свете?
Леандро. А что мне за дело!

Садятся.

Д. Марцио. Вы знаете ли, что русские войска пошли на зимние квартиры?
Леандро. И хорошо сделали; значит, так нужно.
Д. Марцио. Нет, сделали дурно; они не должны были оставлять занятой
позиции.
Леандро. Правда. Они должны были мерзнуть, только не оставлять позиции.
Д. Марцио. Нет, синьор, нет, они не должны были подвергать себя
опасности умереть от холода.
Леандро. Так нужно им итти вперед.
Д. Марцио. Нет, синьор! Вот так интендант! (Насмешливо.) Итти на зимние
квартиры!
Леандро. Ну, так что же им делать?
Д. Марцио. А вот я посмотрю карту и тогда скажу вам наверное, куда им
надо было итти.
Леандро (про себя). Вот дурак навязался.
Д. Марцио. Были в опере?
Леандро. Да, синьор.
Д. Марцио. Нравится?
Леандро. Порядочно.
Д. Марцио. У вас дурной вкус.
Леандро. Ну, вот еще!
Д. Марцио. Вы из какой стороны?
Леандро. Из Турина.
Д. Марцио. Дрянной город.
Леандро. Однако он из самых красивых городов Италии.
Д. Марцио. Я неаполитанец. Видеть Неаполь и умереть.
Деандро. И венецианцы то же говорят про себя.
Д. Марцио. Есть у вас табак?
Деандро (подавая табакерку). Вот.
Д. Марцио. Ой, какой дурной табак!
Деандро. Мне такой нравится.
Д. Марцио. Вы в этом ничего не понимаете. Настоящий табак есть рап_е_!
Деандро. А мне нравится испанский.
Д. Марцио. Табак испанский — это свинство.
Деандро. А я говорю, что это самый лучший табак.
Д. Марцио. Как! Вы хотите учить меня, что такое табак? Я сам его делаю,
сам заказываю, покупая и там и здесь. Знаю и тот и другой. (Кричит громко.)
Рап_е_, рап_е_! Я говорю: рап_е_!
Деандро (кричит еще громче). Да, синьор, рап_е_, рап_е_, рап_е_ самый
лучший табак!
Д. Марцио. Нет, синьор, рап_е_ не самый лучший табак. Надо понимать; вы
не знаете, что говорите.

Евгенио выходит из гостиницы.

СЦЕНА СЕМНАДЦАТАЯ

Евгенио и те же.

Евгенио. Что за шум?
Д. Марцио. Нет, в табаке я не уступлю никому,
Деандро. Что ж обед?
Евгенио. Сейчас будет готов.
Д. Марцио. Придет пилигримка?
Евгенио. Нет, не хочет.
Д. Марцио. Ну, синьор любитель табаку, зовите вашу синьору.
Леандро. Иду. (Про себя.) Если за столом будет то же, я его тарелкой в
морду. (Стучит к танцовщице.)
Д. Марцио. А ключа у вас нет?
Леандро. Нет, синьор. (Дверь отпирают. Леандро входит.)
Евгенио. Как неприятно, что эта пилигримка итти не хочет!
Д. Марцио. Хочет, чтоб ей кланялись.
Евгенио. Говорит, что она решительно в первый раз в Венеции.
Д. Марцио. Ну, мне этого не скажет.
Евгенио. Вы верно знаете, что она та самая?
Д. Марцио. Вернейшим образом. Ну, да вот вам — я только немножко
поговорил с ней, а она уж и к себе приглашает… Но я не пошел, чтоб не
обидеть друга.
Евгенио. Вы говорили с ней?
Д. Марцио. Еще бы!
Евгенио. Она вас узнала?
Д. Mapцио. Как меня не узнать? Кто ж меня не знает?
Евгенио. Так вот что: подите вы, позовите ее.
Д. Марцио. Если я пойду, для нее будет подозрительно. А вы вот что
сделайте: подождите, когда подадут на стол, идите к ней и ведите ее без
разговора.
Евгенио. Я сделал все, что мог; но она мне решительно сказала, что не
пойдет.

Слуги из гостиницы носят скатерти, салфетки, тарелки, приборы, вино, хлеб,
посуду и кушанье в лавку Пандольфо, возвращаются и опять проходят несколько
раз.

СЦЕНА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

Слуги и те же; потом Леандро и Лизаура.

Слуга. Синьор, суп на столе. (Уходит с прочими слугами в лавку
Пандольфо.)
Евгенио. Где граф?
Д. Марцио (сильно стучит в дверь Лизауры). Душа моя, скорее, суп
простынет.
Леандро (под руку с Лизаурой). Вот и мы, вот и мы!
Евгенио (Лизауре). Честь имею кланяться.
Д. Марцио (глядя в лорнет). Ваш покорнейший слуга.
Лизаура. Здравствуйте, синьоры!
Евгенио. Я очень рад, что вы удостаиваете нас своим присутствием.
Лизаура. Чтоб сделать угодное графу.
Д. Марцио. А не нам.
Лизаура. И уж особенно не вам.
Д. Марцио. Ну, и я тоже. (Тихо Евгенио.) Такого сорта людей я не
удостаиваю своим вниманием.
Евгенио. Ну, пойдемте, обед готов. (Лизауре.) Пожалуйте!

Лизаура с Леандро входят в лавку.

Д. Марцио. Эка дрянь! Я хуже и не видывал. (Входит в лавку.)
Евгенио. И лисица говорила, что виноград зелен. А я другого мнения.
(Входит в лавку.)

СЦЕНА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Ридольфо (в своей лавке). Вот дурак-то, каких мало. Бедная жена! Как
мне ее жаль!

СЦЕНА ДВАДЦАТАЯ

Евгенио, дон Марцио, Леандро и Лизаура (в комнатах Пандольфо, открывают все
три окна, которые приходятся над тремя лавками). Ридольфо (на улице), потом
Траппола.

Евгенио (у окна). Какой прекрасный воздух! Какая погода! Сегодня совсем
не холодно.
Д. Марцио (у другого окна). Точно весна.
Леандро (у третьего окна). Отсюда по крайней мере можно видеть народ,
который ходит по улице.
Лизаура (рядом с Леандро). После обеда увидим маски.
Евгенио. За стол! За стол!

Садятся. Евгенио и Леандро подле самого окна.

Траппола. Что это за тревога, хозяин?
Ридольфо. Этот дурак, синьор Евгенио, дон Марцио и граф с танцовщицей
обедают там наверху, в комнатах Пандольфо.
Траппола (отходит от лавки и смотрит наверх). Синьоры, хорошего
аппетита!
Евгенио (из окна). Траппола, ура!
Траппола. Ура! Не нужен ли я вам?
Евгенио. Хочешь разносить напитки?
Траппола. Я бы стал разносить напитки, кабы мне из съестного что-нибудь
дали.
Евгенио. Иди, иди, дадим!
Траппола (Ридольфо). Хозяин, с вашего позволения. (Идет в лавку
Пандольфо; слуга из гостиницы его не пускает.)
Слуга. Куда ты?
Траппола. Разносить вино нашим господам.
Слуга. Не нуждаются в тебе: здесь своих довольно.
Евгенио. Траппола, поди сюда!
Траппола. Иду! (Слуге.) А с тобой я и разговаривать не хочу. (Уходит.)
Слуга (другим слугам). Поглядывайте за остатками кушанья, а то,
пожалуй, нам ничего не достанется. (Уходит в гостиницу.)
Евгенио. Синьор дон Марцио, здоровье синьоры! Ура!
Все. Ура!

Входит Виттория в маске.

СЦЕНА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

Виттория и те же.

Ридольфо. Синьора маска, что прикажете?
Евгенио. Да здравствуют добрые друзья!

Виттория, слыша его голос, отходит вперед, смотрит наверх и видит его.

Синьора маска, за ваше здоровье! (Пьет.) Не угодно ли кушать с нами?
Приказывайте; мы здесь все благородные люди.
Лизаура (у окна). Какую это маску вы приглашаете?

Слуги из гостиницы приносят кушанье в лавку.

Евгенио (Виттории). А если не хотите, так как хотите; важность не
велика. У нас есть и получше вас.
Виттория. Ах, мне дурно! Я не могу больше!
Ридольфо. Синьора маска, вам дурно?
Виттория (снимая маску). Ах, Ридольфо, помогите мне!
Ридольфо. Вы здесь?
Виттория. Да, к несчастью.
Ридольфо. Выпейте немного розолио.
Виттория. Нет, дайте мне воды.
Ридольфо. Нет, розолио. Пожалуйте в лавку.
Виттория. Нет, я пойду туда, к этой собаке, и убью себя перед его
глазами.
Ридольфо. Ради бога подите сюда! Успокойтесь.
Евгенио. Да здравствует наша красавица! Прелестные эти глазки! (Пьет.)
Виттория. Слышите, что он, разбойник, говорит? Слышите? Пустите меня!
Ридольфо. Нельзя вас пустить, нельзя! (Удерживает ее.)
Виттория. Сил моих нет! Помогите, я умираю! (Падает в обморок.)
Ридольфо. Вот так хорошо! (Усаживает и поддерживает ее.)

Плачида показывается из дверей гостиницы.

СЦЕНА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

Плачида и те же.

Плачида. Из окна мне как будто послышался голос мужа; если он здесь,
как я его осрамлю! (Слуге, который выходит из лавки.) Скажите мне, кто там,
в этих комнатах?
Слуга. Три господина: синьор Евгенио, другой — синьор дон Марцио из
Неаполя и третий — граф Леандро Арденти.
Плачида (про себя). Между ними нет Фламинио, если он только не
переменил имени.
Леандро. Да здравствует счастье в игре синьора Евгенио!
Все. Ура!
Плачида (про себя). Это он, без сомнения. (Слуге.) Проводите меня к
этим синьорам, я хочу пошутить с ними.
Слуга. Извольте! (Провожает ее через игорную лавку.)
Ридольфо (Виттории). Не бойтесь, это ничего.
Виттория. Я чувствую, что умираю! (Приходит в себя.)

В окнах комнат Пандольфо видно общее смятение; все встают из-за стола при
Плачиде и удерживают Леандро, который хочет убить ее.

Евгенио. Остановитесь!
Д. Марцио. Не делайте этого!
Леандро. Убирайтесь прочь!
Плачида. Помогите, помогите!

Бежит вниз; Леандро преследует ее со шпагой в руках, Евгенио его
удерживает; Траппола, с блюдом кушанья и в салфетке, прыгает из окна и
убегает в кофейную. Плачида пробегает из лавки в гостиницу, за ней Евгенио
со шпагой в руке против Леандро, который ее преследует.

Д. Марцио (крадется из игорной лавки). Rumores fuge {Беги от молвы.}.
(Убегает.)

Слуги проходят в гостиницу и затворяют двери.

Леандро (угрожая шпагой Евгенио). Прочь с дороги! Я хочу итти в
гостиницу.
Евгенио. Ну, уж этого не будет. Вы обращаетесь с женой, как варвар, и я
буду защищать ее до последней капли крови.
Леандро. Клянусь небом, я заставлю вас раскаиваться! (Нападает на
Евгенио.)
Евгенио. Я вас не боюсь. (Нападает на Леандро, заставляет его отступать
до дверей танцовщицы, куда тот и скрывается.)

СЦЕНА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

Евгенио, Виттория и Ридольфо.

Евгенио. Низкий трус, ты бежишь? Прячешься? Выходи, если хватит
смелости.
Виттория (подходя к Евгенио). Если вам нужно крови, убейте меня.
Евгенио. Подите прочь отсюда, глупая женщина, безмозглая женщина!
Виттория. Нет, я с вами живая не расстанусь.
Евгенио. Чорт возьми! Уйдите, а то я за себя не отвечаю. (Угрожая
шпагой.)
Ридольфо (выбегает со шпагой и загораживает Витторию). Что вы это еще
затеяли? Что вы хотите делать? Вы думаете, что вашей шпаги так все и
испугались? За эту бедную женщину некому и заступиться, так я за нее
заступлюсь. (Виттории.) Синьора, идите со мной и не бойтесь ничего.
Виттория. Нет, любезный Ридольфо; если мои муж хочет убить меня, пусть
исполнит свое желание. Ну, убей меня, собака, убийца, предатель! Убей меня,
противный, беспутный, безжалостный!

Евгенио, пораженный, вкладывает шпагу в ножны.

Ридольфо. Ах, синьор Евгенио! Я вижу, что вы раскаиваетесь, и прошу у
вас извинения, что так дурно говорил с вами. Кто же не пожалеет эту бедную
синьору? Возможно ли, чтоб ее слезы не трогали вашего сердца?

Евгенио молча отирает слезы.

Посмотрите, синьора Виттория, посмотрите: он плачет; он переменится; он вас
любит.
Виттория. Слезы крокодила. Сколько раз он обещал перемениться? Сколько
раз со слезами на глазах он меня обманывал? Я ему не верю больше; он
предатель; я ему не верю больше.

Евгенио колеблется между стыдом и гневом. В отчаянии бросает шляпу на землю
и идет в кофейную.

СЦЕНА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Виттория и Ридольфо.

Виттория. Что значит, что он молчит?
Ридольфо. Стыдно стало.
Виттория. Разве в одну минуту так перемениться можно?
Ридольфо. Верно, что так. Если б мы с вами только плакали и просили
его, он все бы еще буянил. А как только мы с вами немножко рассердились, как
взяли смелость, он и притих. Он видит, что виноват, и хотел бы извиниться,
да не знает как.
Виттория. Милый Ридольфо, пойдемте утешим его!
Ридольфо. Ну, уж это вы должны делать без меня.
Виттория. Подите вперед вы, потом скажите, как мне себя вести.
Ридольфо. Извольте. Погляжу пойду. (Уходит в лавку.)

СЦЕНА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ

Виттория одна, потом Ридольфо.

Виттория. Ну, уж это в последний раз он видел мои слезы. Или он
исправится и будет моим милым мужем, или заупрямится, и уж терпеть больше я
не стану.
Ридольфо. Синьора Виттория, дурные новости: его там нет. Он ушел через
заднюю дверь.
Виттория. Я вам говорила, что он коварный и упрямый человек.
Ридольфо. Я думаю, что он ушел от стыда; недостало храбрости сознаться
в своей вине и попросить извинения.
Виттория. Нет, он знает хорошо, как легко ему у такой жены, как я,
выпросить прощение.
Ридольфо. Смотрите, ушел без шляпы. (Поднимает шляпу.)
Виттория. Оттого что дурак.
Ридольфо. Оттого что сконфужен; он не помнит, что делает.
Виттория. Но если он раскаивается в своем поступке, отчего не сказать
мне?
Ридольфо. Нехватило смелости.
Виттория. Вы меня смешите.
Ридольфо. Вот что сделайте: подите в мою комнату, а я пойду поищу его.
Я надеюсь, что приведу его сюда, как собачонку.
Виттория. Не лучше ли мне совсем не думать об нем?
Ридольфо. На этот раз сделайте по-моему: худого не будет.
Виттория. Хорошо. Я подожду вас в комнате. Я могу сказать, что сделала
все для мужа. Но если он не сумеет оценить моей любви, тогда клянусь вам,
что я его возненавижу. (Уходит в лавку.)
Ридольфо. Хлопочу о нем, как о родном сыне. (Уходит.)

Лизаура, осматриваясь, тихо выходит из игорной лавки,

СЦЕНА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ

Лизаура (одна). Ах, бедная, как я боюсь! Каков разбойник! У него жена,
а он путает меня, жениться обещает. Нет, уж я теперь не пущу его. Танцовать
бы мне да танцовать; а то пришла в голову меланхолия, захотелось графиней
быть. (Уходит в свой дом.)

АКТ ТРЕТИЙ

СЦЕНА ПЕРВАЯ

Леандро (выбегает из дома Лизауры).

Леандро. Поступать со мной таким образом!
Лизаура (из двери). Да, с вами, лжец, самозванец!
Леандро. За что вы можете жаловаться на меня? За то, что я для вас
бросил жену?
Лизаура. Если б я знала, что вы женаты, я бы вас к себе не пустила.
Леандро. Я ведь не первый к вам пришел.
Лизаура. По крайней мере уж последний.

Входит дон Марцио, смотрит в лорнет и смеется про себя.

СЦЕНА ВТОРАЯ

Д. Марцио и те же.

Леандро. Вы со мной недаром потеряли время.
Лизаура. Да, и я имела долю в ваших бесчестных доходах. Я краснею,
когда подумаю об этом; подите к чорту и не подходите больше к моему дому!
Леандро. Я приду к вам за моими вещами.

Д. Марцио смеется.

Лизаура. Я пришлю вам их с горничной. (Уходит и запирает дверь.)
Леандро. Так обидеть меня? Она поплатится за это.

Д. Марцио хохочет, но, обращаясь к Леандро, делается серьезным.

Видели, мой друг?
Д. Марцио. Что такое? Я сейчас только пришел.
Леандро. Вы не застали танцовщицу здесь, у дверей?
Д. Марцио. Конечно, не застал.
Леандро (про себя). Так беда не велика.
Д. Марцио. Подите сюда: говорите со мной, как благородный человек,
доверьтесь мне и будьте уверены, что никто ничего не узнает. Вы здесь чужой,
как и я же; но я лучше вас знаю этот город. Если вам нужно покровительство,
помощь, совет и сверх того тайна, я к вашим услугам.
Леандро. Вы так добры ко мне, что я готов открыться вам во всем; но
ради бога никому не говорите.
Д. Марцио. Далее!
Леандро. Эта пилигрима моя жена.
Д. Марцио. Хорошо.
Леандро. Я ее бросил в Турине.
Д. Марцио (про себя). Ах, разбойник!
Леандро. Я совсем не граф Леандро.
Д. Марцио. Еще лучше!
Леандро. Мои родители не дворяне.
Д. Марцио. Вы не сын ли какого-нибудь сыщика?
Леандро. Что вы, что вы, синьор! Мои родители бедные, но честные люди.
Д. Марцио. Ну, далее, далее!
Леандро. Я был конторщиком.
Д. Марцио. Работа тяжелая, не правда ли?
Леандро. Но, желая видеть свет…
Д. Марцио. На чужой счет.
Леандро. Я приехал в Венецию.
Д. Марцио. Заниматься мошенничеством.
Леандро. За кого вы меня принимаете? Разве так разговаривают!
Д. Марцио. Послушайте; я вам обещал покровительство, и исполню, обещал
тайну, и сохраню; но, между нами двоими, позвольте мне сказать кой-что в
шутку, любя, что называется.
Леандро. Теперь вы видите, в каком я положении; если жена меня уличит,
я могу попасть в беду.
Д. Марцио. Что же вы думаете делать?
Леандро. Надо попробовать выжить ее из Венеции.
Д. Марцио. Ну, ну, вот и видно, что вы мошенник.
Леандро (строго). Что вы сказали, синьор?
Д. Марцио. Я любя, любя.
Леандро. Ну, я уеду; только б она этого не знала.
Д. Марцио. От меня не узнает.
Леандро. Вы советуете мне ехать?
Д. Марцио. Да, это лучшее средство. Идите сейчас, возьмите гондолу,
велите отвезти вас в Фузину {Ближайшее место на твердой земле. (А. Н. О.)},
возьмите почтовых лошадей и поезжайте в Феррару.
Леандро. Вечером же уеду; до ночи уж недалеко. Надо только взять свои
вещи у танцовщицы.
Д. Марцио. Так берите скорей да и поезжайте сейчас. Смотрите, чтоб вас
не видали.
Леандро. Я пройду через заднюю дверь, там не увидят.
Д. Марцио (про себя). Я говорил, что к ней ходят через заднюю дверь.
Леандро. Только, пожалуйста, никому!
Д. Марцио. Будьте покойны!
Леандро. Прошу вас об одном: отдайте жене эти два цехина и отправьте
ее. Потом напишите мне, и я сейчас возвращусь. (Отдает два цехина.)
Д. Mapцио. Отдам два цехина. Убирайтесь!
Леандро. Но уверены ли вы, что она уедет?
Д. Марцио. Убирайтесь, будьте вы прокляты!
Леандро. Вы меня гоните?
Д. Марцио. Любя, для вашей же пользы. Ступайте, чорт вас возьми!
Леандро (про себя). Вот так человек! Если он ругает приятелей, что ж он
делает с врагами? (Уходит к танцовщице.)
Д. Марцио. Синьор граф! Ах, разбойник! Синьор граф! Если бы он не
обратился ко мне, я бы ему переломал все ребра палкой.

Плачида выходит из гостиницы.

СЦЕНА ТРЕТЬЯ

Плачида и дон Марцио.

Плачида. Будь что будет, а уж я найду своего негодного мужа.
Д. Марцио. Как поживаете, пилигрима?
Плачида. Вы, если я не ошибаюсь, один из тех, которые обедали с моим
мужем?
Д. Марцио. Да, тот самый. Помните печеные каштаны?
Плачида. Сделайте милость, скажите, где этот предатель?
Д. Марцио. Я не знаю; да если б и знал, так не сказал бы.
Плачида. Почему?
Д. Марцио. Потому что если вы найдете его, так будет хуже. Он вас
убьет.
Плачида. По крайней мере я перестану страдать.
Д. Марцио. Э! Вздор! Глупость! Вернитесь в Турин.
Плачида. Без мужа?
Д. Марцио. Да, без мужа. Что ж вам еще делать? Он разбойник.
Плачида. Что вы! Но я его желаю видеть.
Д. Марцио. Ах! Вы его больше не увидите.
Плачида. Сделайте милость, скажите, если знаете; он, может быть, уехал?
Д. Марцио. И уехал и не уехал.
Плачида. По всему видно, что вы знаете кой-что об нем.
Д. Марцио. Я-то? И знаю и не знаю; но не говорю.
Плачида. Синьор, сжальтесь надо мной!
Д. Марцио. Ступайте в Турин, не об чем вам и думать больше. Берите, я
вам даю два цехина.
Плачида (берет цехины). Вам бог за меня заплатит. Но отчего же вы не
хотите сказать мне ничего о муже? Я ухожу в совершенном отчаянии. (Плачет и
хочет итти.)
Д. Марцио (про себя). Бедная женщина! (Громко.) Послушайте!
Плачида. Что угодно?
Д. Марцио. Ваш муж у танцовщицы, пошел за своими вещами и уйдет через
заднюю дверь. (Уходит.)
Плачида. Он еще в Венеции! Он не уехал! Он у танцовщицы! Если б кто
меня проводил, я бы опять попыталась. Но одна что я сделаю? Меня всякий
обидит.

Входят Ридольфо и Евгенио.

СЦЕНА ЧЕТВЕРТАЯ

Ридольфо, Евгенио и Плачида.

Ридольфо. Ну вот, что за важность: все мы люди, все не без греха.
Евгенио. Хорошо; но жена мне не поверит.
Ридольфо. Пойдемте вместе со мной, я за вас буду говорить. Синьора
Виттория вас любит; все пойдет своим порядком.
Плачида. Синьор Евгенио!
Ридольфо. Синьор Евгенио просит оставить его в покое. У него свое дело,
ему не до вас.
Плачида. Я не хочу мешать его делам. Я обращаюсь ко всем, потому что
нахожусь в самом несчастном положении.
Евгенио. Поверьте, Ридольфо, что эта женщина заслуживает сострадания;
она женщина честнейшая, а муж у ней разбойник.
Плачида. Он бросил меня в Турине. Я нашла его в Венеции; он грозил
убить меня и снова сбирается бежать.
Ридольфо. Вы знаете, где он?
Плачида. У танцовщицы; собирает свои вещи и сейчас уедет.
Ридольфо. Когда пойдет, вы увидите его.
Плачида. Он уйдет через заднюю дверь, и я его не увижу; да если и
увижу, он меня убьет.
Ридольфо. Кто вам сказал, что он уйдет через заднюю дверь?
Плачида. Синьор дон Марцио.
Ридольфо. Так вы вот что сделайте: подите в лавку цирюльника, оттуда
видно потайную дверь. Как вы его увидите, позовите меня и предоставьте все
дело мне.
Плачида. Меня не пустят в цирюльню.
Ридольфо (кличет). Господин Агабито!

Выходит из цирюльни мальчик.

СЦЕНА ПЯТАЯ

Мальчик и те же.

Мальчик. Что вам угодно, господин Ридольфо?
Ридольфо. Скажи хозяину, что он меня очень обяжет, если позволит этой
госпоже побыть в его лавке, пока я приду за ней.
Мальчик. Пожалуйте, сударыня. (Входит с Плачидой в лавку.)

СЦЕНА ШЕСТАЯ

Ридольфо и Евгенио.

Ридольфо. Надо попробовать, нельзя ли помочь и этой бедняжке. Если б ее
отправить вместе с мужем, синьора Виттория перестала бы и ревновать. Уж она
мне намекала на пилигримку.
Евгенио. Вы добрый человек. В случае надобности вы сами найдете сто
друзей, которые вам помогут.
Ридольфо. Не дай бог иметь надобности ни в ком. В мире столько
неблагодарности.
Евгенио. Но на меня вы можете рассчитывать, пока я жив.
Ридольфо. Благодарю вас. Но займемся нашим делом. Что вы думаете
делать? Хотите в моей комнате поговорить с женой, или позвать ее в лавку?
Одни пойдете или со мной? Приказывайте.
Евгенио. В лавку неловко; если пойду с вами, она будет стесняться; если
пойду один, ей придет в голову выцарапать мне глаза… Но что ж делать,
пусть ее кипятится, по крайней мере гнев пройдет. Пойду один.
Ридольфо. Ну, и с богом.
Евгенио. Если нужно, я вас позову.
Ридольфо. Ну, идите же!
Евгенио. Как вы думаете, что будет?
Ридольфо. Ничего дурного.
Евгенио. Плакать будет или царапаться?
Ридольфо. Всего понемножку.
Евгенио. А потом?
Ридольфо. Старое по-старому.
Евгенио. Пока не позову, не ходите.
Ридольфо. Понятное дело.
Евгенио. Я вам расскажу все.
Ридольфо. Ну, идите!

Евгенио входит в кофейную.

СЦЕНА СЕДЬМАЯ

Ридольфо, потом Траппола и мальчики.

Ридольфо. Муж и жена? Их можно оставить вместе, сколько им угодно. Эй,
Траппола, ребята, где вы?
Траппола. Здесь!
Ридольфо. Смотрите за лавкой, а я пойду к цирюльнику. Если синьор
Евгенио меня покличет, позовите меня.
Траппола. Можно мне войти, сделать компанию синьору Евгенио?
Ридольфо. Нет, синьор, вы не ходите, а лучше смотрите, чтобы туда не
вошел никто.
Траппола. Отчего же?
Ридольфо. Оттого же.
Траппола. Я пойду справиться: не угодно ли ему чаю.
Ридольфо. Не ходите, пока не позовут. (Входит в цирюльню.)

СЦЕНА ВОСЬМАЯ

Траппола, потом дон Марцио.

Траппола. Именно когда не велено входить, тут-то мне и любопытно.

Входит дон Марцио.

Д. Марцио. Что, Траппола, испугался давеча?
Траппола. Немножко.
Д. Марцио. Синьор Евгенио показался опять?
Траппола. Да, показался; теперь он там. Но тише!
Д. Марцио. Где?
Траппола. Тише! В комнате.
Д. Марцио. Что он там делает? Играет?
Траппола (смеется). Да, синьор, играет.
Д. Марцио. С кем?
Траппола (тихо). С женой.
Д. Марцио. Там его жена?
Траппола. Там. Но тише!
Д. Марцио. Я пойду к нему.
Траппола. Нельзя.
Д. Марцио. Почему?
Траппола. Хозяин не приказал.
Д. Марцио. Пошел прочь, шут! (Хочет итти.)
Траппола (загораживая дорогу). Я вам говорю: не ходите.
Д. Марцио. А я говорю, что пойду.
Траппола. А я говорю, что не пойдете.
Д. Марцио. А я тебя изуродую палкой.

Входит Ридольфо.

СЦЕНА ДЕВЯТАЯ

Ридольфо и те же.

Ридольфо. Что такое?
Траппола. Хотят войти силой, а не знают того, что если муж с женой
вдвоем, так третий лишний.
Ридольфо. Согласитесь, синьор, что туда войти нельзя.
Д. Марцио. А я хочу.
Ридольфо. В моей лавке хозяин я, и вы туда не пойдете. Имейте уважение,
если не хотите, чтоб вас заставили. А вы, пока не ворочусь, не пускайте туда
никого. (Стучит в дверь танцовщицы и входит к ней.)

СЦЕНА ДЕСЯТАЯ

Д. Марцио, Траппола, потом Пандольфо.

Траппола. Слышали? К браку нужно иметь уважение.
Д. Марцио (ходит взад и вперед). Мне-то? Вы не пойдете… Имейте
уважение… Мне-то? И я стою смирно? Не говорю ничего? Не бью его?
Разбойник! Мужик! Мне-то? Мне-то? (Садится.) Кофею!
Траппола. Сейчас! (Идет за кофеем и подает.)

Входит Пандольфо.

Пандольфо. Синьор, я нуждаюсь в вашем покровительстве.
Д. Марцио. Что с тобой?
Пандольфо. Плохо дело.
Д. Марцио. В чем плохо? Скажи, я помогу.
Пандольфо. Вы, синьор, знаете, что есть злые завистники, которые не
желают добра бедным людям. Видя, что я честно тружусь для приличного
содержания своего семейства, эти разбойники донесли, что у меня фальшивые
карты.
Д. Марцио (с иронией). Разбойники! А ты благородный человек? Как же ты
узнал?
Пандольфо. Один приятель сказал мне. Я уверен, что доносчики не имеют
доказательств, потому что в мою лавку ходят честные люди и никто не может
сказать про меня худо.
Д. Марцио. Ну, если б спросили у меня, я знаю про тебя хорошие вещи.
Пандольфо. Добрейший синьор, не губите меня! Я прошу вашей милости,
вашего покровительства для бедных детей.
Д. Марцио. Ну, я тебе помогу. Предоставь все дело мне. Но и сам
берегись. Замеченных карт нет у тебя в лавке?
Пандольфо. Я сам не мечу… Но некоторые игроки этим занимаются.
Д. Марцио. Сожги их скорее! Я не скажу.
Пандольфо. Я боюсь, что не успею.
Д. Марцио. Спрячь!
Пандольфо. Пойду спрячу.
Д. Марцио. Куда хочешь спрятать?
Пандольфо. У меня есть потайное местечко под полом; сам чорт не найдет.
(Уходит в лавку.)
Д. Марцио. Однако ты плут большой руки.

Входят переряженные полицейские и сыщик их в маске.

СЦЕНА ОДИННАДЦАТАЯ

Д. Марцио, полицейские, потом Траппола.

Д. Марцио. Не нынче завтра сошлют его на галеры. Если хоть половина его
плутней откроется, его сейчас же в тюрьму засадят.
Сыщик (в глубине, сцены полицейским). Ходите здесь неподалеку. Когда
позову, приходите.

Полицейские расходятся.

Д. Марцио (про себя). Меченые карты! Ах, разбойники!
Сыщик (садится у кофейной). Кофею!
Траппола. Сейчас! (Уходит и приносит кофе.)
Сыщик. Хорошие дни стоят.
Д. Марцио. Это не надолго.
Сыщик. Что делать! Будем пользоваться ими, пока хороши.
Д. Марцио. Недолго нам ими пользоваться.
Сыщик. В дурную погоду можно ходить в казино, играть в карты.
Д. Марцио. Да, уж придется ходить туда, где грабят.
Сыщик. В этой игорной лавке, кажется, дело идет на чести.
Д. Марцио. На чести? Это воровской притон.
Сыщик. Здесь хозяин, кажется, Пандольфо?
Д. Марцио. Он самый.
Сыщик. Сказать правду, я слышал, что он сам тоже игрок.
Д. Марцио. Плут преестественный.
Сыщик. Не обыграл ли он и вас?
Д. Марцио. Меня нет, я не дурак. Но все, которые у него бывали, пошли
по миру.
Сыщик. Что ж он не показывается, верно боится чего-нибудь?
Д. Марцио. Он там в лавке, прячет карты.
Сыщик. Зачем же их прятать?
Д. Марцио. Как же не прятать, коли они фальшивые.
Сыщик. Ну, конечно. А куда он их прячет?
Д. Марцио. Хотите пошутить над ним? Он их прячет в потайном месте под
полом.
Сыщик (про себя). Ну, с меня довольно.
Д. Марцио. Вы, синьор, тоже играете?
Сыщик. Иногда.
Д. Марцио. Я что-то вас не знаю.
Сыщик (встает). Сейчас узнаете.
Д. Марцио. Вы уходите?
Сыщик. Я ворочусь.
Траппола. Синьор, а за кофей?
Сыщик. Сейчас заплачу. (Отходит и свищет.)

Полицейские сходятся и входят в лавку Пандольфо. Д. Марцио и Траппола
пристально смотрят, что делается.

СЦЕНА ДВЕНАДЦАТАЯ

Дон Марцио, Траппола.

Д. Марцио. Траппола…
Траппола. Синьор дон Марцио…
Д. Марцио. Что это за люди?
Траппола. Да должно быть, ищейки {В подлиннике иронически l’onorata
famiglia [почтенная семейка]. (А. Н. О.)}.

Выходят из лавки полицейские и Пандольфо, связанный.

СЦЕНА ТРИНАДЦАТАЯ

Пандольфо, полицейские и те же.

Пандольфо. Синьор дон Марцио, благодарю вас!
Д. Марцио. Меня? Я знать не знаю.
Пандольфо. Меня, вероятно, сошлют на галеры; но и вас стоит поставить к
позорному столбу. (Уходит с полицейскими.)
Сыщик. Да, синьор, мы захватили его в то время, когда он прятал карты.
(Уходит.)
Траппола. Пойти поглядеть, куда они пойдут. (Уходит.)

СЦЕНА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Д. Марцио (один). Ах, чорт возьми! Что я сделал! Я его принял за
важного синьора, а он переодетый сыщик. Меня предали, меня обманули! Я
добрый человек, говорю со всеми откровенно.

Из дома танцовщицы выходят Ридольфо и Леандро.

СЦЕНА ПЯТНАДЦАТАЯ

Ридольфо, Леандро, д. Марцио.

Ридольфо. Хорошо; вот это мне нравится: кто слушается рассудка, сейчас
видно, что он человек хороший.
Леандро. Вот кто мне советовал уехать.
Ридольфо. Отлично, синьор дон Марцио! Хорошие советы даете! Вместо
того, чтоб стараться помирить его с женой, вы ему советуете бросить ее и
уехать.
Д. Марцио. Помирить с женой? Это невозможно; он ее не любит.
Ридольфо. А мне так было возможно. Я с двух слов его убедил, и он опять
сойдется с женой.
Леандро (про себя). Поневоле сойдешься, а то беда.
Ридольфо. Пойдемте к синьоре Плачиде: она здесь, в цирюльне.
Д. Марцио. Ступайте к своей милой супруге!
Леандро. Между нами сказать, синьор дон Марцио, у вас прескверный язык.
Я — любя. (Уходит с Ридольфо в цирюльню.)

СЦЕНА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Дон Марцио, потом Ридольфо.

Д. Марцио. Не хвалят мой язык, а чем он дурен? Это правда, что я иногда
кой-что рассказываю то про того, то про другого, но я говорю правду; так
зачем же мне удерживаться? Я говорю откровенно все, что знаю; и все это
оттого, что я добрый человек.

Ридольфо выходит из цирюльни.

Ридольфо. Ну, и эту уладил,
Д. Марцио. Великий Ридольфо! Вы соединяете супругов.
Ридольфо. А вы их разлучаете.
Д. Марцио. Для их же пользы.
Ридольфо. Дурное дело не может быть никому в пользу.
Д. Марцио (с презрением). Ты великий ученый!
Ридольфо. Вы умнее меня; только, извините, у меня язык покороче вашего.
Д. Марцио. Ты говоришь дерзости.
Ридольфо. Если можете извинить меня, извините; а если нет, лишите
вашего покровительства.
Д. Марцио. Я тебя лишу, я тебя лишу. Ты меня не увидишь больше в своей
лавке.
Ридольфо (про себя). Дай-то бог!

Выходит мальчик из кофейной.

СЦЕНА СЕМНАДЦАТАЯ

Мальчик из кофейной и те же.

Мальчик. Хозяин, синьор Евгенио вас зовет. (Уходит.)
Ридольфо. Сейчас приду. (Д. Марцио.) С вашего позволения.
Д. Марцио. Мое почтение, синьор политик. Что-то вы выиграете вашими
хлопотами?
Ридольфо. Выиграю любовь и уважение хороших людей, что для меня всего
дороже. (Уходит.)
Д. Марцио. Какой дурак! Какие министерские идеи имеет! Лавочник
разыгрывает примирителя! И как хлопочет! И сколько времени на это тратит!
Все это я устроил бы в четверть часа.

Выходят из кофейной Ридольфо, Евгенио и Виттория.

СЦЕНА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

Ридольфо, Евгенио, Виттория и д. Марцио.

Д. Марцио (про себя). Вот три дурака: дурак развратный, дура ревнивая и
дурак-хвастун.
Ридольфо (Виттории). Поверите ли, как я рад!
Виттория. Милый Ридольфо, вы мне возвратили мир, покой и, можно
сказать, жизнь.
Евгенио. Поверьте, мой друг, мне надоела эта жизнь, только я не умел
отстать от нее. Вы мне открыли глаза то советами, то упреками, то
одолжениями и благодеяниями; вы меня навели на путь истинный и заставили
краснеть за самого себя. Я теперь другой человек и всем обязан вам.
Ридольфо. Слишком много, синьор; я этого не стою.
Виттория. Пока я жива, я не забуду того, что вы для меня сделали. Вы
возвратили мне мужа, что дороже для меня всего на свете. Я столько плакала,
я так боялась потерять его! Я и теперь плачу, но от любви, от радости;
радость наполняет мою душу и заставляет забыть прошедшее горе. И всем этим
я. обязана вам.
Ридольфо. Вы трогаете меня до слез.
Д. Марцио (смотрит в лорнет). О! Проклятые сумасброды!
Евгенио (жене). Хотите домой итти?
Виттория. Нет, я такая заплаканная и растрепанная. Там меня дожидается
мать и кой-кто из родных; я не хочу, чтоб они видели у меня слезы на глазах.
Евгенио. Ну, успокойся, подождем немного.
Виттория. Ридольфо, нет ли у вас зеркала? Надо взглянуть, какова я.
Д. Марцио. Верно, супруг попортил прическу.
Ридольфо. Если хотите посмотреться в зеркало, пойдемте наверх, в
игорную лавку.
Евгенио. Нет, уж туда я ни ногой.
Ридольфо. Знаете новость? Пандольфо посадили в тюрьму.
Евгенио. Да? За дело разбойнику. Как они меня обобрали!
Виттория. Пойдем, мой милый!
Евгенио. Если там нет никого, пойдем.
Виттория. Я не могу видеть себя в таком беспорядке. (Весело вбегает в
лавку.)
Евгенио. Бедняжка, как она рада! (Входит в лавку.)
Ридольфо. Пойти послужить им. (Уходит за ними.)

СЦЕНА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Дон Марцио, потом Леандро и Плачида.

Д. Марцио. Я знаю, зачем Евгенио помирился с женой. Он разорился, ему
нечем жить; жена молода, хороша… Придумано недурно; Ридольфо будет
маклеровать.

Леандро и Плачида выходят из цирюльни.

Леандро. Пойдемте же в гостиницу за вашими вещами.
Плачида. Как же у вас хватило духу оставить меня?
Леандро. Ну, об этом довольно. Я переменю свою жизнь.
Плачида. Дай-то бог!
Д. Марцио (насмешливо). Ваш слуга, ваше сиятельство синьор граф!
Леандро. Мое почтение, синьор покровитель, Синьор болтун!
Д. Марцио. Честь имею кланяться, синьора графиня!
Плачида. Здравствуйте, синьор кавалер печеных каштанов! (Входит с
Леандро в гостиницу.)
Д. Марцио. Теперь вдвоем будут странствовать по свету да мошенничать.
Весь их багаж колода карт.

СЦЕНА ДВАДЦАТАЯ

Лизаура (у окна), д. Марцио.

Лизаура. Пилигримка ушла в гостиницу с этим несчастным Леандро. Если
она здесь долго останется, я перееду из этого дома. Не могу я видеть ни его,
ни ее.
Д. Марцио (с лорнетом). Ваш слуга, синьора!
Лизаура (сердито). Мое почтение!
Д. Марцио. Что с вами? Вы, кажется, сердитесь?
Лизаура. Я удивляюсь, как в гостиницу пускают таких людей.
Д. Марцио. О ком вы говорите?
Лизаура. Я говорю о пилигримке, она дурная женщина; у нас по соседству
прежде таких глупостей не было.

СЦЕНА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

Плачида (у окна гостиницы) и те же.

Плачида. Эй, синьорина, что такое вы про меня говорите? Я женщина
честная. Не знаю, можно ли то же сказать о вас.
Лизаура. Если б вы были честная женщина, вы не стали бы скитаться по
свету попрошайкой.

Д. Марцио глядит в лорнет то на ту, то на другую и смеется.

Плачида. Я пришла сюда за мужем.
Лизаура. А в прошлом году за кем приходили?
Плачида. Я прежде никогда не бывала в Венеции.
Лизаура. Вы лгунья! В прошлом году вы разыгрывали здесь очень жалкую
фигуру.

Д. Марцио смотрит в лорнет и смеется.

Плачида. Кто вам сказал?
Лизаура. Вот кто: синьор дон Марцио.
Д. Марцио. Я ничего не говорил.
Плачида. Он не мог сказать такого вздору. Вот про вашу жизнь и ваше
поведение он мне все рассказал. Он рассказал мне, чем вы живете и как
потихоньку принимаете к себе разных гостей через заднюю дверь.
Д. Марцио. Я не говорил.
Плачида. Нет, говорили.
Лизаура. Возможно ли, чтоб синьор дон Марцио сказал обо мне такую
неправду!
Д. Марцио. Уверяю вас, ничего не говорил.

СЦЕНА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

Евгенио открывает окно в комнатах Пандольфо, другое окно открывает
Ридольфо, третье Виттория и те же.

Евгенио. Да, он говорил это, он мне говорил то же самое и про ту и про
другую. Про пилигримку, что она в прошлом году шлялась по Венеции; про
танцовщицу, что к ней ходят гости через заднюю дверь.
Д. Марцио. Я это слышал от Ридольфо.
Ридольфо. Я неспособен говорить такие вещи. Мы даже поссорились за это.
Я утверждал, что синьора Лизаура честная женщина, а вы настаивали, что она
женщина дурная.
Лизаура. Ах, противный!
Д. Марцио. Ты лгун!
Виттория. Он и мне говорил, что мой муж в коротких отношениях и с
танцовщицей и с пилигримкой, и описывал мне их как самых негодных женщин.
Плачида. Ах, злодей!
Лизаура. Ах, проклятый!

СЦЕНА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

Леандро (у дверей гостиницы) и те же.

Леандро. Да, синьор, да! Вы произвели много беспорядков; вы очернили
репутацию двух честных женщин.
Д. Марцио. И танцовщица тоже честная?
Лизаура. Да, и горжусь этим. Я была в дружбе с синьором Леандро
единственно потому, что думала выйти за него замуж; я не знала, что он
женат.
Плачида. Да, он женат, и я его жена.
Леандро. Если б я послушался синьора дон Марцио, я опять бы убежал от
нее.
Плачида. Негодный!
Лизаура. Обманщик!
Виттория. Сплетник!
Евгенио. Болтун!
Д. Марцио. Вы это меня-то? Меня-то, самого честного человека в мире?
Ридольфо. Чтоб быть честным человеком, мало не воровать; нужно еще и
поступать хорошо.
Д. Марцио. Я не сделал ни одного дурного дела.

Входит Траппола.

СЦЕНА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Траппола и те же.

Траппола. Славное дело сделал дон Марцио!
Ридольфо. А что он сделал?
Траппола. Он сделал донос на Пандольфо; его связали и, говорят, завтра
будут плетьми наказывать.
Ридольфо. Он доносчик! Прочь от моей лавки! (Отходит от окна.)

Выходит мальчик из цирюльни.

СЦЕНА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ

Мальчик и те же.

Мальчик. Синьор шпион, больше к нам в лавку бриться не жалуйте! (Входит
в лавку.)

Выходит слуга из гостиницы.

СЦЕНА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ и ПОСЛЕДНЯЯ

Слуга из гостиницы и те же.

Слуга, Синьор шпион, больше к нам обедать не жалуйте! (Уходит в
гостиницу.)
Леандро. Синьор покровитель, между нами сказать, любя, доносить — дело
подлое. (Уходит в гостиницу.)
Плачида. Вот вам и печеные каштаны, синьор доказчик! (Отходит от окна.)
Леандро. К позорному столбу, к позорному столбу! (Отходит от окна.)
Виттория. Ах, милый синьор дон Марцио! Те десять цехинов, которые вы
давали мужу в долг, — это у вас была плата за шпионство. (Отходит от окна.)
Евгенио. Мое почтение, синьор поверенный! (Отходит от окна.)
Траппола. Честь имею кланяться, синьор доносчик! (Уходит в лавку.)
Д. Марцио. Я поражен, я унижен; не знаю, где я! Я шпион? Я шпион? За
то, что я случайно открыл преступное поведение Пандольфо, меня будут считать
шпионом? Я не знал полицейского, не предвидел обмана, я не виноват в этом
бесчестном поступке. Однако все меня оскорбляют, все меня унижают, никто не
хочет меня видеть и всякий гонит. Да, они все правы: язык мой, рано или
поздно, доведет меня до большой беды. Он стал причиной моего бесчестия; уж
хуже этого нет ничего. Оправдания тут не помогут. Я потерял доверие и уж не
ворочу его. Уеду из этого города; уеду с сожалением; уеду потому, что мой
несчастный язык заставляет меня бежать из этой страны, в которой все живут
хорошо, пользуются свободой, миром и удовольствиями, все, кто умеет вести
себя умно, осторожно и честно.

КОММЕНТАРИИ

В литературном наследии Островского немалое место занимают переводы
пьес иностранных авторов. Переводческой деятельностью Островский занимался
на протяжении всей творческой жизни, начиная с 50-х годов и кончая 1886 г.
Последние часы жизни драматурга были посвящены работе над переводом
«Антония и Клеопатры» Шекспира.
В 1872 и 1886 гг. Островским были выпущены в свет два издания некоторых
из его переводческих трудов. Отдельные переводы он печатал также в
«Современнике» и в «Отечественных записках». Публикации эти, однако, далеко
не исчерпали всего фонда переведенных и переделанных Островским пьес
иностранных авторов. Знакомство с этим фондом значительно расширилось после
Великой Октябрьской социалистической революции, когда большое количество
неопубликованных автографов Островского сделалось достоянием государственных
архивов и библиотек.
В настоящее время мы имеем в своем распоряжении материалы, которые
позволяют с достаточной полнотой судить о задуманных и осуществленных
работах Островского как переводчика.
С 1850 по 1886 г. Островским было переведено с иностранных языков
двадцать два драматических произведения. К этому числу следует добавить
выполненный им и поставленный 6 октября 1852 г. на сцене Московского
купеческого клуба перевод драмы классика украинской литературы Г. Ф.
Квитко-Основьяненко «Щира любов» («Искренняя любовь или Милый дороже
счастья»).
За это же время Островским были начаты, но не завершены переводы
шестнадцати произведений иностранных авторов, частично дошедшие до нас в
виде более или менее значительных фрагментов и даже почти законченных работ.
Весь этот материал разделяется на группы: итальянскую (двенадцать
названий), испанскую (одиннадцать названий), французскую (восемь названий),
английскую (четыре названия), латинскую (три названия). Большинство изданий
оригинальных текстов, которыми Островский пользовался в своей переводческой
работе, сохранилось в его личной библиотеке, принадлежащей в настоящее время
Институту русской литературы АН СССР (Ленинград).
Наиболее ранним из переводческих трудов Островского является «Укрощение
злой жены» (1850) — первый прозаический вариант перевода шекспировской
комедии «The Taming of the Shrew», к которой он вернулся в 1865 г., на этот
раз переведя ее стихами («Усмирение своенравной»). Об интересе Островского к
Шекспиру и о высокой оценке им его творений свидетельствуют в своих
воспоминаниях А. Ф. Кони и П. П. Гнедич (А. Ф. Кони, А. Н. Островский,
Отрывочные воспоминания, сб. «Островский», изд. РТО, М. 1923, стр. 22; П. П.
Гнедич, А. Н. Островский, «Еженедельник Гос. акад. театров», 1923, Э 31-32,
стр. 7). Этот интерес Островский сохранил до последних лет своей жизни. Из
остальных переводов Островского с английского языка до нас дошли лишь
фрагменты «Антония и Клеопатры» Шекспира. О работе над переводами феерий
«Белая роза» («Аленький цветочек») и «Синяя борода», относящимися к 1885-
1886 гг., мы располагаем лишь упоминаниями в переписке драматурга с его
сотрудницей, поэтессой А. Д. Мысовской.
К 50-м годам относятся прозаические черновые переводы Островским
римских комедиографов Плавта («Ослы») и Теренция («Свекровь»). Сохранился
также отрывок из незавершенного перевода трагедии Люция Аннея Сенеки
«Ипполит».
В 1867 г. Островский обращается к переводам итальянских авторов. Его
внимание привлекают драматические произведения Никколо Макиавелли и
Антонфранческо Граццини, классики комедии XVIII в. Гольдони и Карло Гоцци и
современные ему драматурги: Итало Франки, Рикардо Кастельвеккио, Паоло
Джакометти, Теобальдо Чикони, Пиетро Косса. Интерес Островского к
итальянской драматургии в конце 60-х годов объясняется развивавшимися в эту
эпоху событиями, связанными с борьбой итальянского народа за объединение
страны; за этими событиями внимательно следила передовая русская
общественность. Значительную роль в выборе тех или иных пьес современных
итальянских авторов для перевода их на русский язык играл и успех,
сопутствовавший исполнению некоторых из них такими выдающимися артистами,
как Эрнесто Росси и Томмазо Сальвини.
Работа над переводами с итальянского языка была начата Островским в
Щелыкове в летние месяцы 1867 г. Первыми были закончены переделка комедии
Теобальдо Чикони «Заблудшие овцы» («Женатые овечки») и перевод комедии Итало
Франки «Великий банкир», опубликованные драматургом в собрании
«Драматических переводов» в изданиях С. В. Звонарева (1872) и Н. Г.
Мартынова (1886). Перевод комедии «Великий банкир» впервые был напечатан в
«Отечественных записках» (1871, Э 7). В те же летние месяцы Островский
работал над переводом комедии «Честь» («Onore») и над двумя комедиями
Гольдони: «Обманщик» и «Верный друг». Рукописи этих переводов до нас не
дошли. Можно утверждать, что закончен из них был лишь перевод «Обманщика», о
чем Островский сам свидетельствует в своем щелыковском дневнике.
К этому же времени следует отнести и сохранившийся среди рукописей
Островского черновой набросок «заимствованной из Гольдони» комедии «Порознь
скучно, а вместе тошно» {См. «Бюллетени Гос. лит. музея, А. Н. Островский и
Н. С. Лесков», М. 1938, стр. 19.}.
В 1870 г. Островский перевел популярную в то время мелодраму
Джакометти» «Гражданская смерть» («Семья преступника»). До 1872 г. им была
переведена одна из лучших комедий Гольдони «Кофейная». К 70-м годам,
повидимому, следует отнести и работу над переводом комедии Антонфранческо
Граццини «Выдумщик» («Арцыгоголо») {См. К. Н. Державин, Один из неизвестных
переводов А. Н. Островского, «Научный бюллетень Ленинградского
государственного университета», 1946, Э 9, стр. 30-31.}. В 1878 г.
Островский работал над переводом поэтической драмы Рикардо Кастельвеккио
«Фрина». До нас дошла рукопись Островского, представляющая собой перевод
пролога и большей части первого акта («А. Н. Островский. Новые материалы»,
М. — П. 1923, стр. 108-157). Примерно к этому же времени относится и замысел
перевода исторической комедии Пиетро Косса «Нерон». К концу 70-х годов
следует приурочить незавершенный перевод комедии Карло Гоцци «Женщина,
истинно любящая». В 1884 г. Островский закончил перевод комедии Макиавелли
«Мандрагора» и вел переговоры с издателем А. С. Сувориным о напечатании
своего труда, о чем свидетельствуют письма из Петербурга к М. В. Островской
(март 1884 г.).
Первым, не дошедшим до нас, переводом Островского с французского языка
была «народная драма» М. Маллианг и Э. Кормона «Бродяга» («Le Vagabond»,
1836). В 1869 г. Островский переделал комедию А. де Лери .»Рабство мужей»,
напечатанную им в изданиях С. В. Звонарева и Н. Г. Мартынова. В 1870 или
1871 г., уступая настойчивым просьбам Ф. А, Бурдина, он начал, но не окончил
переводить комедию Баррьера и Капандю «Мнимые добряки» («Les faux
bonshommes»). В 1872 г. драматург был занят переводом-переделкой пьесы
Баяра, Фуше и Арвера «Пока» («En attendant»). Работа над пьесой «Пока» была
завершена Островским к концу 1873 г. В 1875 г. он перевел и приноровил к
русскому быту водевиль А. Делилиа и Ш. Ле-Сенна «Une bonne a Venture»,
озаглавив его «Добрый барин» и доработав затем его текст в 1878 г.
Перевод-переделка «Добрый барин» вошла в том II «Собрания драматических
переводов А. Н. Островского» в издании Мартынова.
Обращаясь к переводу и переделке таких пьес, как «Заблудшие овцы»,
«Рабство мужей», «Пока», «Добрый барин», Островский чаще всего удовлетворял
бенефисным требованиям актеров. Следует отметить, что в обработке нашего
драматурга некоторые малоудачные пьесы второстепенных западных авторов, как,
например, «Рабство мужей», приобретали известный сценический интерес.
В 1877 г. Островский начал переводить одноактную комедию Октава Фелье
«Le Village», назвав ее в черновых наметках «Хорошо в гостях, а дома лучше»,
«Хорошо там, где нас нет» и «Славны бубны за горами». В 1885 г. драматург,
всегда интересовавшийся Мольером, предлагал А. Д. Мысовской заняться
совместным, переводом всех комедий великого французского драматурга. Замысел
этот, однако, не был осуществлен.
Особое внимание Островского привлек великий испанский писатель
Сервантес как автор народных интермедий — лучших образцов этого жанра в
испанской драматургии.
В письме к П. И. Вейнбергу от 7 декабря 1883 г. Островский писал: «Эти
небольшие произведения представляют истинные перлы искусства по
неподражаемому юмору и по яркости и силе изображения самой обыденной жизни.
Вот настоящее высокое реальное искусство». Все восемь интермедий Сервантеса
и приписываемая его авторству интермедия «Два болтуна» были переведены
Островским в 1879 г. и некоторые из них напечатаны в журнале «Изящная
литература» 1883- 1885 гг. Островский обратился также к испанскому
драматургу Кальдерону, оставив фрагменты переводов его комедии «Дом с двумя
входами трудно стеречь» и драмы «Вера в крест».
Являясь инициатором в ознакомлении русских читателей и зрителей с рядом
западноевропейских драматургов, Островский выступил и как один из первых
наших переводчиков драматургии народов Востока. После 1874 г. им был
выполнен на основе французского текста Луи Жаколлио перевод южноиндийской
(тамильской) драмы «Дэвадаси» («Баядерка»).
Из данного краткого обзора нельзя не вывести заключения о широте
переводческих и культурно-исторических интересов великого драматурга.
Островский глубоко изучал драматическую литературу — классическую и
современную — иных народов. В творчестве крупнейших художников прошлого он
находил близкие себе черты реализма и обличительные тенденции. Глубокая
правдивость Шекспира, социально-бытовая сатира Сервантеса, жизненная
комедийность Гольдони привлекли внимание Островского как крупнейшего
представителя мировой реалистической драматургии прошлого века, законного
наследника ее лучших традиций.
Островскому принадлежит бесспорная заслуга «открытия» таких
произведений мировой драматургии, которые в России были или совершенно
неизвестны, или знакомы только узкому кругу знатоков литературы, как,
например, пьесы Сервантеса, Макиавелли, Граццини, Гоцци, а тем более автора
«Дэвадаси» — народного тамильского драматурга Паришурамы.
В процессе работы над переводами Островский тщательно изучал все
доступные ему исторические и литературные источники. С целью облегчить
читателю понимание некоторых особенностей чужеземного быта и нравов он
снабдил переводы примечаниями {Примечания Островского в настоящем издании
обозначены (А. Н. О.).}. В ряде случаев, где это представлялось возможным и
допустимым, Островский стремился дать сравнения с соответствующими явлениями
русского быта.
Островский с полным правом может быть назван одним из основоположников
русской школы художественного перевода в области драматической литературы.
Сравнение переводных текстов Островского с их оригиналами, принадлежащими
первостепенным авторам, приводит к выводу о высоком и самостоятельном
мастерстве великого русского драматурга. Островский совмещает филологическую
точность перевода с находчивостью интерпретаций, богатством лексического
материала и чуткостью к стилевым особенностям подлинников, которым придаются
живая русская интонация и колорит богатого своеобычными оборотами русского
народного языка. Свои переводы западноевропейских классиков Островский
осуществлял в расчете на широкую, народную аудиторию читателей и зрителей,
которым были бы чужды нарочитые стилизаторские приемы переводческого
искусства. Идя этим путем, Островский создал ряд ценнейших художественных
образцов русского классического перевода, достойных занимать почетное место
в литературном наследии великого русского драматурга.

«КОФЕЙНАЯ»

Печатается по тексту «Драматические переводы А. Н. Островского», изд.
С. В. Звонарева, СПБ, 1872, с учетом незначительных разночтении, имеющихся в
тексте «Собрания драматических переводов А. Н. Островского», изд. Н. Г.
Мартынова, т. I, СПБ. 1886.
Перевод «Кофейной» («La bottega del caffe») выполнен по изданию:
Gоldоni, Commedie scelte, Paris, Firmin Didot, 1855, экземпляр которого,
содержащий некоторые пометки переводчика, хранится среди книг Островского,
принадлежащих библиотеке Института русской литературы АН СССР.
Карло Гольдони (Carlo Goldoni, 1707-1793) — один из крупнейших
итальянских драматургов, создатель буржуазно-реалистической комедии нравов и
реформатор итальянского театра. За свою полувековую литературную
деятельность Гольдони написал 267 пьес, из которых большая часть принадлежит
к прославившему его жанру бытовой реалистической комедии, отразившей
многообразие социальной жизни Италии, в частности родной автору Венеции
середины и второй половины XVIII в. Написанная в 1750 г., «Кофейная»
относится к числу лучших творений Гольдони.
Интерес Островского к драматургии Гольдони объясняется
реалистически-бытовым характером творчества итальянского комедиографа, его
прекрасным знанием народного быта и мастерством в создании жизненных,
реалистических типов современности.
Перевод «Кофейной» прекрасно передает характерный язык Гольдони и
комедийный ритм его диалога. Островский, впрочем, произвел некоторые
сокращения текста, в ряде случаев опустив или сократив свойственные Гольдони
морализующие рассуждения действующих лиц.
Сохраняя в публикуемом тексте примечания Островского, дополняем их
разъяснениями некоторых слов и фраз:
Стр. 123. Розолио — ликер, наливка.
Стр. 125. Риальто — мост через Большой канал в Венеции, по сторонам
которого были расположены лавки, торговавшие по преимуществу галантерейным
товаром, тканями, парфюмерией и т. д.
Стр. 134. Пьемонт — область северо-западной Италии с главным городом
Турином. После так называемой «Войны за испанское наследство» (1701-1714)
Пьемонт в соединении с Савойей вошел в состав Сардинского королевства.
Стр. 139. Пелегрина (итал.), или пилигрима, пилигримка, — паломница.
Стр. 158. …русские войска пошли на зимние квартиры… — Речь идет,
невидимому, о передвижениях русских войск в направлении к французским
границам, имевших место в 1748 г., во время так называемой «Войны за
австрийское наследство».
Стр. 169. Феррара. — главный город Феррарского герцогства, граничившего
на юге с Венецией.

— — — — —
A.H. Островский. Полное собрание сочинений. Том XI
Избранные переводы с английского, итальянского, испанского языков 1865-1879, ГИХЛ, М., 1962

via lib.ru

* Перевод комедии Гольдони «Кофейная» не был игран, да и едва ли может
иметь успех на сцене. Я перевел «Кофейную» для того, чтобы познакомить нашу
публику с самым известным итальянским Драматургом в одном из лучших его
произведений. В этой пьесе, длинной и переполненной голою моралью (которую я
по возможности сокращал), тип дон Марцио показывает, что Гольдони был
большой художник в рисовке характеров. (А. Н. О.)

.
.

Coffee News | RSS — подписка на свежие кофейные новости.

.
.

.

.
.

.

---

Лента последних новинок из каталогов:

Породистые щенки йоркширского терьера шоу-класса из питомника.
Главные советы начинающему блоггеру от популярного коллеги.
Профессиональный ремонт телефонов в короткие сроки.
.
.